Владислав Выставной - Запредельность

– Каков подлец! – довольно громко сказал Ашоку. – Чинит расправу чужими руками…

Ближайший к мэтру морок внимательно посмотрел в его сторону – но ничего не предпринял. Да и Ашоку больше не говорил ничего – лишь безвольно уронил на грудь голову с седыми свалявшимися волосами…

Председательствующий – тощий, костлявый, длинный, как жердь, некоторое время устраивался за покрытым черным сукном столом, перекладывая с места на места толстые тома, папки и листы бумаги, словно его главной задачей было – правильно расположить все эти судейские принадлежности. Разобравшись, наконец, с бумагами, он уставился округлившимися глазами в сторону Великого Магистра. Лексу было видно, как последний небрежно махнул пухлой ладонью.

Председательствующий подскочил, как ужаленный, и заговорил громко, высоким дребезжащим голосом:

– Собратья мои! Благочестивые миряне! Мы собрались здесь, в стенах великой Обители нашей, освященной молитвами и святыми деяниями, чтобы свершить правосудие! Как всем вам известно, самую душу святого Ордена постигла великая беда… Нет, беда постигла каждого из нас, из вас!..

Костлявый палец обвел толпу, нервно протыкая воздух – словно судья пытался нанизать на него неосторожно попавших под руку зрителей.

– Никто и подумать не мог, что нечестивцы проникнут сюда и ударят нам в самое сердце! О, как же это подло!

Председательствующий откашлялся и продолжил, повысив голос:

– Ударив по предательски, в спину, они проникли в священный Храм Судного Дня, завещанный нам Пришедшими Ниоткуда. Истоптав ступени погаными своими ногами они попытались разрушить его…

В толпе поднялся гомон. Несмотря на внешнее легкомыслие, миряне определенно осуждали поступок нечестивцев.

Председательствующий продолжал повышать голос, хотя это казалось уже невозможным:

– Они не просто осквернили Храм – они шли по трупам, попирая тела наших убитых братьев!..

– Побойтесь бога! – воскликнул Лекс. – Что вы не несете?!

Его голос потонул в возмущенном ропоте.

– Но и это не все: их главной целью было осквернить нашу веру – надругаться на святынями и убить Верховного Магистра!

Рев толпы заглушил председательствующего. Тот сделал знак стражнику – оратору принесли воды. Судья жадно осушил бокал – кадык его отвратительно прыгал вверх-вниз. Двое заседателей по обе стороны откровенно скучали: один что-то рисовал на обрывке бумаги, другой задумчиво ковырялся в зубах.

– Клянусь Спасителем, почтенный арбитр, как судья вы мне нравились больше! – сказал Конрад своему соседу. Арбитр тихо покачивался – закрыв глаза и безумно улыбаясь. – Хотя, надо отдать вам должное: вы очень вовремя решили спятить. Ничего не скажешь – ловко!

Председательствующий вернул стражнику бокал, потряс над головой рукою, призывая к порядку. Толпа несколько поутихла, и судья продолжил:

– …Бывшему Верховному Магистру, запятнавшему себя ересью, была дана возможность молитвой заслужить прощение. Но и из своей кельи в Башне Грешников тот продолжал руководить еретическим заговором…

– Как вы себе это представляете?! – иронически произнес Ашоку.

На этот раз морок не ограничился взглядом: он сделал незаметное движение, после которого лицо мэтра исказилось болью, и он, наверное упал бы, не подхвати его морок за шиворот.

– …Именно он открыл ворота самозванцу, присвоившему себе имя самого Спасителя!

Наступила жуткая тишина. Толпа уставилась на оратора, словно увидела его впервые.

– Да-да! Самого Спасителя! Заморские враги хорошо все продумали, подослав самозванца, выдающего себя за самого…

В толпе начался тихий ропот. Лекс отчетливо слышал, как кто-то там, вне пределов видимости сказал неуверенно: «А вдруг и впрямь – сам Спаситель?..» «Где Спаситель?» «Папа, подними меня – я хочу посмотреть на Спасителя!»

– …запятнав себя кровью, попытавшись ввести братию во искушение и осквернив имя Спасителя. И вот я задаю вопрос? Какого наказания заслуживают эти чудовища в человеческом обличии?

Вопрос упал в тишину. Судья подождал несколько секунд и ощутимо занервничал: видимо, он ожидал другой реакции.

– Смерти! – взвизгнул он. – Они заслуживают смерти!

Толпа продолжала молчать.

– А который из них – Спаситель? – тихонько произнесла какая-то девочка. На нее испуганно зашикали.

Со стороны Верховного к судейском столу мелко засеменила сгорбленная фигура с головой, утопленной в капюшоне. Председательствующий услужливо перегнулся через стол, приложив ухо к раструбу капюшона. Фигура замерла неподвижно, судья же активно кивал, пока та не отправилась восвояси. Судья же распрямился и заявил:

– Суд Ордена суров, но справедлив. Последнее слово предоставляется самозванцу – тому, что легкомысленно и бездумно выдавал себя за Спасителя.

Толпа загудела. Зрители были определенно заинтригованы.

Но еще больше был ошарашен сам Лекс. Пока его поднимали на ноги и волокли в сторону судейского помоста, он мучительно пытался понять: в чем же подвох?

Когда судьи оказались прямо над ним, почувствовал легкое дежавю. Слишком часто в последнее время он попадает на подобные судилища. Впрочем, роли свидетеля и обвиняемого – слишком разные, чтобы целиком проникнуться сходством…

– Обвиняемый! Суд полагает, что вы были коварно вовлечены в чужие замыслы и не понимали ужасного характера своего преступления! Так ли это?

Лекс потерялся в собственных мыслях: как такое мог утверждать суд, если магистры прекрасно слышали его речь, если полно свидетелей, которые видели его в Храме?! Что происходит?!

– Хорошенько подумайте, обвиняемый! – добавил председательствующий, понижая голос и чуть склоняясь над столом. – Если вы скажете, кто был зачинщиком – смертная казнь может быть заменена пожизненным заточением…

Странное дело – у Лекса словно камень с души упал. Его просто хотели использовать в политических интригах: прилюдно обвинить бывшего Верховного Магистра Ашоку в заговоре – неплохой козырь в руках этой религиозной хунты!

И тут же, словно ниоткуда, пришли силы.

– Я согласен, – сказал Лекс.

Председательствующий чуть не подпрыгнул от радости. Крикнул:

– Внимание! Самозванец хочет сделать заявление!

Толпа впилась в Лекса взглядами. Похоже, именно ему предстоит стать главным героем сегодняшнего шоу.

Он набрал полную грудь воздуха – так, так, что заболели легкие – шумно выдохнул. И нырнул в тон.

Пробираясь на ощупь в пугающих просторах внутренней Вселенной, в то же время видел перед собой множество любопытных лиц, застывших в ожидании величайших откровений.

Деваться некуда – пришлось заговорить: