Вадим Тарасенко - Любимец Бога

– «Артемида», почему не отвечаете? Приказываю немедленно покинуть корабль!

«Да, покидаю, покидаю». Американец схватился руками за шлем.

Красная точка начала смещаться вертикально вниз.

«А, черт!» Пилот «Артемиды» в несколько секунд, уверенными движениями возвратил беглеца на место.

– «Артемида», немедленно покидайте корабль!

Джон вскочил с кресла. Спасательная капсула стояла в метре от него. Люк входа призывно зиял провалом открытого отверстия.

«Секунд тридцать пять осталось». Последнее, на что пилот «Артемиды» посмотрел, перед тем как сорвать шлем, были цифры, светящиеся красным цветом, сбоку от прицельной сетки – время, оставшееся до подрыва термоядерного заряда: тридцать семь секунд.

Отработанным движением Джон, головой вперед, нырнул в люк.

«Тридцать одна секунда».

Ловко извернувшись, словно змея, он рванул правой рукой рычажок фиксации люка в открытом положении. И тут же другая рука хлопнула по красной кнопке – пуск.

Потные пальцы правой руки скользнули по металлу.

«Двадцать шесть секунд».

Тут же на панели управления спасательной капсулы вспыхнул транспарант: «Внимание! Люк не закрыт».

«Да знаю я!»

«Как бы вашу шкуру космос не взял в качестве приза».

Рука вновь рванула красный рычаг – люк, чмокнув, закрыл отверстие. Щелкнули автоматические замки.

«Двадцать секунд».

«После сбоя в циклограмме пуска спасательной капсулы "RC-4" автоматически запускается тест-проверка ее систем. Продолжительность проверки – 15 – 20 секунд», – громыхнул в голове Джона один из пунктов инструкции.

«Ничего, пять секунд – это больше десяти километров от центра взрыва. Уцелею!»

Проектировали и изготовляли капсулу для «Артемиды-7» квалифицированные и ответственные специалисты. На приемных испытаниях все системы капсулы вели себя безукоризненно. Ни один из их многочисленных параметров не вышел за допустимые пределы. Так же надежно системы повели себя и в реальной обстановке, выдержав все параметры – их проверка завершилась через девятнадцать секунд. Еще полсекунды срабатывал пороховой аккумулятор давления, выбрасывающий капсулу из корабля…

В момент пятимегатонного ядерного взрыва Джон находился в десяти метрах от того места, где через миллионные доли секунды вспыхнули миллионы градусов. Пятимиллиметровая алюминиевая обшивка спасательной капсулы противостояла им целую вечность, по понятиям микромира, – одну десятую секунды. Человеческое тело не металл – упрямый и честолюбивый Джон Смит испарился в сотые доли секунды. Намного быстрее, чем электрический импульс распространяется по нервам человеческого тела. Следовательно, боли он не почувствовал…

А упрямая красная точка за те тридцать семь секунд, которые были отмерены американцу, вновь съехала куда-то вбок. Уже раздробленный на четыре куска, астероид упрямо несся к цели.

Богиня охоты на этот раз промахнулась…

Объединенная Русь. Россия. Москва. Кремль.

Рабочий кабинет Президента Объединенной Руси.

1 июля. 2190 года. Четверг. 05.07 по местному времени.

Минутная и часовая стрелки на настенных часах совместными усилиями показали семь минут шестого.

«Почему не звонит Круглов? К этому времени американцы должны были уже повторить атаку на астероид. – Сцепив пальцы рук, президент Объединенной Руси неотрывно смотрел на часы. – А вдруг американцы все же попали в астероид и теперь Круглов уточняет, точно ли опасность миновала. Да нет, Владимир Сергеевич, вы же сами сказали, что чудес на свете не бывает».

Какое-то подспудное чувство, что он еще чего-то не сделал, тревожило Орлова. Оно появилось совсем недавно, а точнее, в эту ночь. Но только вот что? Любимец Бога? Нет, он эту мысль уже додумал. Молодец этот Богомазов, решился на такой поступок. Если все обойдется, полковник свои три звездочки поменяет на одну, генеральскую. Что значит "если"? После того как операция по спасению "Прорыва" будет удачно завершена, Богомазову я присвою… Стоп! Богомазов. Ну, конечно же!» Орлов наконец понял, что он еще не сделал.

Рука потянулась к кнопке вызова секретаря. И тут зазвонил видеофон.

– Господин президент, – министр обороны мог бы ничего не говорить – за него все уже сказало его лицо, – американцы опять промахнулись. Их пилот, скорее всего, погиб.

– Ясно, Игорь Петрович. Свяжитесь со мной… после того как астероид упадет на Луну.

– Слушаюсь, господин президент.

«И все же, господин Грушенко, Бог на моей стороне». Президент Объединенной Руси наконец нажал кнопку вызова секретаря.

– Соедините меня с начальником Центра управления космическими базами, – коротко приказал он ему.

Луна. Море Дождей.

Космодром базы «Восток» Объединенной Руси.

1 июля 2190 года. Четверг. 5.17 по московскому времени.

– Арсений Иванович, долго еще? – Стоя рядом с главным ракетчиком базы Разумковым, Богомазов наблюдал за работами.

– Тринадцать минут еще заправлять. Еще десять минут на отстыковку трубопроводов.

– Как с проверкой систем «Прорыва»?

– В спешном порядке тестируем их. Но сами понимаете, Семен Петрович, в полевых условиях, в авральном порядке. Считай, на глазок выставили регулятор соотношения топлива… словом, я ничего не гарантирую.

Повинуясь земной привычке, Богомазов хотел взглянуть в глаза главному ракетчику, но почти черный светофильтр скафандра надежно скрывал выражение его лица.

– Чувствую, что будем мы стартовать навстречу падающему астероиду.

Главный ракетчик ничего не ответил. Если он и пожал плечами, то под скафандром этого никто не заметил.

По трубопроводам, соединяющим «Юпитер» с «Прорывом», мощными двумя потоками текли горючее и окислитель.

«Словно "Юпитер" делится своей кровью с собратом по нелегкому космическому ремеслу. А ведь так оно и есть. Кровью. Без нее "Прорыв" обречен. Эх, только бы группы этой крови хоть как-то совпали». Богомазов тяжело вздохнул и перевел взгляд вдаль. За кораблями, до самого горизонта, тянулась все та же унылая серая поверхность, усеянная камнями, небольшими скалами и кратерами.

«Если идти прямо на созвездие Рыб, то точно выйдешь на "Вашингтон". База в четырехстах километрах отсюда. В заливе Радости. Гм… залив Радости… Да, наши предки обладали куда большим чувством юмора. Это же надо, так жизнерадостно назвать: море Спокойствия, море Изобилия, озеро Сновидений, залив Радуги».

– Семен Петрович, – в скафандре раздался голос главного инженера Олега Литвина, находящегося на «Юпитере», – на связь вышел начальник Центра управления космическими базами.