Мария Фомальгаут - Реалити-шоу «Властелин мира» (сборник)

Антон оглядел квартиру, вздрогнул: дверь в комнатку была открыта настежь, тускло горел ночник. Это был знак: кто-то ждал его там, кто-то приглашал войти, посмотреть. Антон вошёл медленно, как по воздуху, никто не рычал, никто не прогонял, Антон вскинул руку, кажется, всё правильно. В темноте виднелось что-то, какое-то скрюченное существо, Антон не мог разобрать, что это было. Да не всё ли равно… шаг… ещё шаг… Да хоть серой от него пахнуть будет, мне всё равно… что-то протянулось вперёд, похожее на когтистую лапку, что-то коснулось груди Антона, он скосил глаза, вздрогнул. Кажется, такой золотой значок был в архиве. Быть того не может… Вот это круто.

– Классно, – сказал Антон, – для меня… большая честь… готов служить…

Интересно, он понимает по-русски… А нет, мы друг друга как-то по-другому понимаем… даже не телепатически, а…

– Мы это… всех черномазых из России турнём, мы их на фонарях вешать будем…

Тёмная тень кивнула, чёрная прядь упала на истлевший череп.

– Теперь я ваш приближённый, получается? – спросил Антон.

«Конечно», – беззвучно сказал кто-то в сознании.

– Второй человек в империи… круто…

Кто-то в сознании сказал, что это большая власть и большие почести.

– Это круто… А вы, говорят… Шамбалу искали… я в газетах читал…

Тёмная тень кивнула.

– А вы знаете, где она?

Снова кивок.

– И это… призрачные батальоны у вас есть на Луне… и база в Антарктиде…

Истлевший скелет снова кивнул. Кто-то невидимый в сознании пообещал Антону показать всё это. Обязательно, мальчик, всё твоё будет…

– Вот это круто… готов служить…

Тёмный силуэт шагнул к Антону, ещё и ещё, как будто хотел шепнуть что-то важное, Антон наклонился, что-то вонзилось в шею, что-то швырнуло его на пол. Кажется, так и перекусывают горло… Чёрт, что делаете-то, это же я, я…

Виктор поднялся на третий этаж, долго стоял перед дверью Антона, спрашивал себя, что он, собственно, собирается делать. Постучал в дверь, вспомнил слова старика, что Антона уже нет, что он погиб, и тогда чего ради Виктор стоит тут, под дверями, ждёт у моря погоды. Нет, нет там никакого призрака, это Афанасий Иванович припугнуть решил… Зайти к Антону, уговаривать, требовать, угрожать… не знаю. Не умею я убеждать людей, чего нет, того нет…

Виктор ждал, что дверь не откроется или откроется не сразу – но почти тут же в коридоре послышались шаги, мягкие, осторожные, щёлкнул замок, дверь чуть-чуть подалась на Виктора.

– Антоха, привет, – сказал Виктор, осторожно вошёл, в темноте коридора мелькнула тень, он не разобрал, чья. В лицо ударил запах смерти, так было в мертвецкой, когда умер дедушка, и было написано «Посторонним вход воспрещён», и летали большие мухи. Здесь тоже летали мухи, здоровые, прямо птеродактили какие-то, и не хотелось идти дальше, в квартиру, и надо было идти. Виктор зажёг свет, под ногами белело что-то, он наклонился, вздрогнул. Какая-то девушка, кажется, из тех, кто ходит по квартирам, снимает показания счётчика. Больше она никогда не будет ходить по квартирам… И нужно перешагнуть, и так не хочется смотреть в пустые мёртвые глаза, на прокушенное горло…

Виктор вошёл в комнаты, сразу увидел Антона, Антон полулежал на диване, белый, бескровный, с прокушенной шеей, и это был уже не Антон, а только мёртвая оболочка, и это было страшно. Что-то было здесь, какое-то кровавое пиршество, что-то… что-то…

Виктор заглянул на кухню, посмотрел на недоеденный ужин, полупустую чашку кофе с молоком. Кто-то жил в доме, кто-то был здесь, и это был не Антон. Плакат над столом, Марлен Дитрих, голубой ангел… какой-то диск, что-то из классики, Чайковский, что ли… Антоха таких не слушал…

Чайковский, кофе с молоком, и кровавое пиршество в коридоре…

Как это… не сочетается…

А потом что-то тяжёлое и смрадное навалилось сзади, Виктор едва успел увернуться, бросился кувырком по полу, как это инструктор по самбо учил… тот ещё из меня ученик был, а теперь хочешь – не хочешь, а вспоминай. Тёмная тень снова метнулась, Виктор снова отскочил, кажется, это не человек, эта тварь попроворнее человека будет… что это вообще такое… Он, – сказал старик, а кто он…

Существо прыгнуло, Виктор выставил перед собой то, что так долго прятал за пазухой, прикрывал ладонью. Тварь с визгом отскочила, всего на несколько секунд, этого хватило, чтобы от искорки зажечь какую-то тряпку на кресле, это был Антохин свитер, теперь уже неважно, что это было. Пламя вспыхнуло, осветило комнату, Виктор, наконец, увидел своего врага, теперь настал через Виктора кричать во всё горло.

Сначала он не понял, что видит – по крайней мере, это не было человеком. Что-то четвероногое, с длинным волчьим телом, огромные уши, звонкие копытца, хвост с кисточкой, перепончатые крылья – на какой-то картинке так рисовали Мефистофеля. Только теперь было не до картинок, и вообще ни до чего, когда рядом был враг. Звериная морда ещё сохранила какие-то человеческие черты, длинные патлы спадали на низкий лоб, хуже всего были глаза, кошачьи, звериные зрачки голодного хищника…

Виктор взмахнул горящим свитером, ещё, ещё, тварь отступала, назад, назад, скрюченная, как неандерталец, только что взявший в руки палку. Главное, ворваться в комнату, чтобы он не успел закрыть дверь, не вылетел куда-нибудь в форточку или печную трубу, или не смотался в какую-нибудь Аргентину или на Луну…

Зверь подался в комнату, Виктор вошёл за ним, ткнул факелом, ещё, ещё, зверь извивался, выл, не умирал, жги его, жги… А потом пламя как-то странно померкло, чёрт, только не гасни, не гасни, гори-гори ясно, чтобы не погасло… чёрт, только бы добраться до занавесок, поджечь, нет, не пускает тварь к занавескам, он, видать, тоже не дурак… Чёрт…

Виктор беспомощно смотрел на чуть тлеющие угольки. И что теперь прикажете делать… Как это на советских плакатах всё просто, ткнул штыком врага, и он летит кувырком, и он щуплый и маленький, а ты большой и сильный, а тут почему-то всё наоборот. Массивное тело хищника обрушилось на Виктора, он снова отскочил, зверь не отставал, он уже почувствовал свою силу. Так было однажды, когда напала собака, тогда Виктор прыгнул в подъезд, а тут не было никаких подъездов, прыгать было некуда. Зверь повалил Виктора, горячее дыхание было совсем близко, а потом острые зубы впились в руку, знает, сволочь, куда кусать, причмокивает, пьёт, изголодался… Чёрт, почему я не взял с собой нож… или ещё что покруче, а нет, его же ножом не возьмёшь, это же та ещё нежить…

Что-то звякнуло в кармане, Виктор вспомнил про монеты, вытащил десятки, зажал в кулаке, какой-никакой, а кастет, можно бить, только что ему с этого кастета… Но надо же как-то отбиваться… дед, что ты меня погнал сюда, что я сюда попёрся…