Гайворонский Борисович - Незваные...

Марина вспомнила оживление Коляна и с надеждой улыбнулась.

– Юра, – Полеха смотрел в глаза Бабику, который осмысленным взглядом обвёл склонившихся над ним людей.

– Я… омой.. оу, – промычал он.

– Домой хочешь? – догадался Серж.

Бабик кивнул, сморщившись от боли.

– Может, здесь поживёшь пока? – предложила Марина.

Бабик уставился на рыжую девушку и, похоже, узнал её голос. Он долго смотрел на неё, ничего не выражая своим лицом и громко сглатывая тягучую слюну.

– Пить хочешь? – ласково спросила Марина.

– А-а, – кивнул он, и глаза впервые выразили человеческое чувство – благодарность. Пока девушка шла за водой, он, не отрываясь, смотрел ей вслед и часто моргал. На стоящего рядом Полеху Бабик даже внимания не обращал, настолько был увлечён магией рыжего ангела.

Лишь для виду завернув за угол – до запасов с минералкой было ещё идти и идти, – Марина подхватила из воздуха бутылку «БонАквы» без газов и хрустальный стаканчик.

Бабик трясущейся рукой поддерживал стакан, помогая Марине, с трудом глотал воду, льющуюся на подушку, и смотрел на незнакомку. Она не отводила своего взгляда. Когда вода кое-как была выпита, к «пациенту» пришло осознание, что у него далеко не всё в порядке в штанах. Он потянул носом. Глаза стыдливо забегали, и руки зашарили по кровати в поисках одеяла или простынки, чтобы хоть чем-то немного укрыться от своего стыда. Марина незаметно исчезла, предоставив Полехе решать текущие проблемы Бабика.

– Давай-ка, дружок, попробуем встать, – Серж подхватил за толстую шею кряжистого бандита и помог сесть. – Сейчас я тебя отправлю на мойку, грязные шмотки оставишь там…

Через эсвэ он видел сигналы Марины, уже «слетавшей» на квартиру Бабика и державшей в руках целый ворох чистой одежды, включая майку, трусы и носки. Даже огромное махровое полотенце из его ванной висело через плечо.

– Ты не кряхти, знаю, что больно. Встань. Закрой глаза, – Бабик встал и уставился на спасителя. – Закрой глаза! – уже резко скомандовал Полеха.

Бабик покорился и тут же оказался в мойке, той самой парной. Единственной обустроенной. Других подобных заведений хозяева Крипты не предусмотрели для нежданных гостей. Серж посмотрел на одежду, лежавшую стопкой на отполированной половинке круглого камня, мыло, мочалку и шампунь. Даже зеркало было здесь и красивая расческа с резной ручкой – всё из особняка Хасана. К слову сказать, Хасан так стремительно покинул Россию, что не побывал на прощанье в своём доме. Средства в достаточном количестве хранились на счету «Bank of America», а дом так и остался стоять, купленный на подставного человека, даже не подозревающего, какой недвижимостью он владеет по документам. Марина, правда, двери дома за собой закрыла.

7.Растерянного Бабика немного потряхивало. Он смотрел на одежду, в которой распознал именно свою, на тёплый источник, на туалетные принадлежности. Неизвестный человек продолжал стоять, прислонившись к стене. На Полехе была скрывающая наколки белая футболка и джинсы.

– Не стесняйся, начинай. Я могу уйти, конечно, если…

«Пациент» закивал головой и благодарно посмотрел на Сержа, уже понимая, что попал в необычное место и к необычным людям. Полеха на его глазах исчез. Бабик вздрогнул, хлопая глазами, и тут же вздрогнул ещё сильнее, когда раздался голос:

– Как закончишь, позови меня. Имя моё Карабас.

В ответ бандит промычал «угу» и кивнул, наверное, слишком усердно, потому что скривился от боли в шее и во рту.

Марина встретила друга лучезарной улыбкой и повисла на его шее. Комментировать случившееся никто не хотел, и так всё было понятно. Оставалось ждать, что из этого всего получится. Откликнется ли на милосердие спящая душа бандита и убийцы, воспримет ли урок?

…Девица, пронинская секретарша, выйдя из душа и не обнаружив любовника, допила мартини и некоторое время лежала под одеялом. Потом посмотрела телевизор, покрутила в руках несколько раз звонивший мобильник своего дружка, выругалась матерно и, одевшись, ушла. Дверь в дом оставалась открытой.

Время было позднее, часы показывали 11 часов вечера. Проня, брошенный на произвол судьбы, находился зажатый угольными плитами уже два часа. Только изредка оба криптера поглядывали за ним через эсвэ. Дошла очередь и до него.

Проня, он же Прохор Иванович Заварзин, он же Ржавый, он же Бот. Тридцати двух лет отроду. Судим за вымогательство, но дорогие адвокаты добились отмены решения суда. Женат дважды. Ныне разведён. Детей двое, по одному ребёнку от каждой из жен. Помогает только одной, да и то нечасто и крайне скупо. Вторая бывшая жена благополучно устроила свою жизнь с англичанином, который и усыновил мальчика. В первой чеченской военной компании участвовал всего два месяца, по ранению комиссован. Военных заслуг не имел. С 19 лет в русских криминальных группировках. Пережил лихие годины, многих «своих» резал, душил удавками и стрелял лично. Зарекомендовал себя хладнокровным, жестоким, хитрым и расчётливым бандитом. В авторитет вступил последние 4 года, когда помог сильным мира сего «опустить» одну из кавказских группировок и лично разоблачил покушение на крупного московского мафиози. Через него вышел на знакомство с новосибирскими авторитетами и, в частности, с Мамаем.

…Проня все два часа пролежал тихо, лишь изредка ворочаясь и пялясь на цепочку светящихся огоньков. Но слово «тихо» не совсем соответствовало действительности. В животе у «арестанта» страшно урчало, воздух замкнутого пространства был изрядно подпорчен. Духота усиливалась, доступа кислорода сюда не было, и Прохор Заварзин начинал потихоньку задыхаться. Сердце бешено стучало по ребрам и отдавалось болью в затёкшей шее. Частое дыхание подняло угольную пыль, глаза слезились, и першило в горле. Иногда в голове проскакивала одинокая мысль: «Так не бывает».

Проня молчал не потому, что был стоек, силён духом и все лишения терпел осознанно. Он находился в состоянии шока, тихого ступора. Мозг попросту оказался блокирован из-за отсутствия какой-либо информации о происходящем. Несколько раз Заварзин даже впадал в лёгкую дрёму, более похожую на бред: он всё хватал и хватал краешек шёлкового одеяла, но почему-то никак не мог нырнуть в постель. Что-то держало ноги, намертво прилипшие к полу. Когда глаза открывались, то взгляд неизменно натыкался на гипнотизирующие огоньки. Иногда они представлялись окошками далеко стоящего пассажирского железнодорожного состава. Потом поезд начинал двигаться, но так и не уезжал. Тогда кружилось всё пространство вокруг и глаза закрывались, чтобы избавиться от наваждения.