Павел Комарницкий - Всё исправить

Он еще раз сверил адрес по бумажке – да, все верно… Поискав глазами кнопку звонка – таковой не оказалось – просто постучал кулаком в дверь.

– Кого приперло?! – зычно прогудел из-за двери сиплый мужской голос.

– Мастера вызывали?

Замок лязгнул, и на пороге возникла приземистая фигура, чем-то неуловимо напоминающая неандертальца из палеонтологического музея – при условии, что неандертальца того кто-то потрудился нарядить в синие китайские штаны с надписью «Adidas» и видавшую виды тельняшку с обширной дырой на пузе.

– А-а… Я думал, опять Вован на опохмел клянчит… Проходи!

Алексей ошеломленно разглядывал интерьер неандертальского жилища. Вот это да-а-а… И он еще презрительно называл прежнюю Володькину обитель грязным логовом… Ничего страшного, в сравнении с этим – слегка потрепанная, даже в чем-то интеллигентная квартирка…

В углах помещения на предметах, несомненно, имеющих какое-то отношение к мебели – стулья с отломанными спинками, что ли? – громоздились вороха разнообразнейшего тряпья. Обломок разбитого зеркала в старинной деревянной раме угрожающе завалился на бок, грозя выпасть при малейшем касании. На столе у окна виднелся небольшой тазик оранжевого пластика, распространявший характерное благоухание квашеной капусты. Рядом горделиво сияла фирменной наклейкой едва початая бутыль спирта «Royal», полупустая трехлитровая банка разливного пива, очевидно, призванная обеспечить «роялю» кумулятивный эффект, и классический граненый стакан с явными следами недавнего использования. Дополняли сервировку буханка серого хлеба, косо раскроенная ножом, разделанная на газете крупная рыбина, надкусанная луковица, консервная жестянка с крупной солью и немалых размеров эмалированная кастрюля с торчащей рукоятью половника. Завершал натюрморт стоявший на самом подоконнике второй тазик, наполненный вываренными костями некрупного животного – возможно, собаки? На стенах до уровня, куда можно дотянуться тапком, в древнюю побелку впечатались расплющенные тараканьи трупы. Их уцелевшие собратья, нимало не страшась участи погибших, резво следовали по своим тараканьим делам во всех возможных направлениях.

– Вот! – хозяин логова ткнул пальцем в чугунную раковину, устрашающе зиявшую черными пятнами отбитой эмали. – Засор, бля! И кран течет! А ты новенький, что ли? Я тя в нашей конторе не видел чего-то…

– Я телемастер, – счел необходимым пояснить Чекалов, озираясь.

– А! – хозяин бодро прошествовал в угол, смахнув ворох ветоши, под которым обнаружился совершенно неподобающий неандертальской пещере телевизор «голд стар». – И телевизору кирдык, слушай! Просто напасть какая-то, никакой жизни рабочему человеку… Это все гороскоп, бляха муха! Парад планет!

Обнаружив недюжинные познания в астрономии, неандер налил пива в стакан и гостеприимно протянул новому знакомцу.

– Будешь?

– На службе я.

– Так это ж пиво! – искренне изумился непонятливости гостя хозяин.

– От пива изжога у меня, – нашел доступный понятию неандера аргумент Чекалов.

– А! – кивнул тот. – Бывает. У меня иной раз с перепою, не поверишь – как бензин внутри… Только я наоборот, пивом это дело гашу. Ну да всякие бывают особенности организма!

Обнаружив недюжинные познания в медицине, неандер тремя глотками осушил стакан.

Вскрыв аппарат, Алексей все-таки не удержался от вопроса.

– Откуда такая машина, слушай?

– Хе! – довольно осклабился тот. – Так Вован с месяц назад и притаранил. Грит, купил у какого-то хмыря за пузырь «рояля»… Может, и п*здит, кто его знает – ему хату подломить как лежа обоссаться… Ну, с меня, натурально, вдвойне взял. Ладно, за приличную вещь не жалко. Только ведь он, сволочуга, чуть не каждый день ломится – налей да налей! Сколько можно, да?!

– Блок питания тут накрылся, – Алексей уже складывал инструмент.

– Чего? – заморгал неандер. – Хы… хм… новый ведь совсем… с чего бы это?

– От тараканов это, – Чекалов сунул под нос хозяину обгорелый и засохший трупик. – В мастерскую везти надо. Я в карманах целые блоки не ношу, как сам понимаешь.

– Б***дь! – неандер принялся скрести в нечесаной башке ручищей. – А долго?

– Сейчас увезем, в понедельник заберешь.

– А по деньгам?

Алексей назвал сумму. Мужик сморщился, раздумывая, потом махнул рукой.

– Да хуле делать, вези! Деньги есть пока… А то и футбол не поглядеть, разе это жизнь?!

Выписав квитанцию, Чекалов вкупе с хозяином подхватил довольно-таки тяжелый телевизор и двинулся к выходу из неандертальского логова. Любопытно, очень любопытно… в чем же тут фишка? Ведь явственно хотелось сегодня взять именно эту заявку…

Он вдруг почувствовал странную, глухую, ноющую боль в груди. Ну вот еще… не хватает только инфаркта в этом гадюшнике…

– Машка? Ты чего тут сидишь?

Если бы не восклицание неандертальца, Алексей наверняка не увидел бы худенькую фигурку, согнувшуюся в углу вестибюля на каком-то бочонке, заляпанном давно засохшей масляной краской. Девочке на вид было лет восемь-девять, из-под короткого клетчатого пальтишки торчали длинные голенастые ноги в черных зимних колготках. Вязаная шапочка и разношенные бурки дополняли картину.

– Че, уроки-то кончились в школе? – не дожидаясь ответа на предыдущий вопрос, продолжил неандер. – Домой иди уже, говорю!

– Давай-давай, понесли уже! – поторопил хозяина аппарата Чекалов, исподволь приглядываясь к девчонке.

– Щас вернусь, чтобы дома была, ясно? – завершил речь неандер.

Погрузив телевизор на переднее правое сиденье «Нивы», Алексей захлопнул дверь и двинулся назад, привычно вызывая в себе знакомое ощущение.

– Э? – неандерталец недоумевающее моргал. – Ты куда?

Не тратя времени на идиотские пререкания, Чекалов сосредоточился. Еще миг – и мир вокруг стал стеклянным.

… Рабочее общежитие, построенное в далекие пятидесятые, когда-то знавало лучшие времена. Нет, оно не было тогда еще грязным вертепом, битком набитым тараканами и сломанными человечьими судьбами. Тогда, в пору юности, оно сияло свежей побелкой и краской, и населяли его молодые парни и девушки, жадно стремившиеся к светлому будущему… Да, в те далекие времена тут было много, много надежды. А сейчас в основном в этих бетонных ячейках осело тупое, холодное безразличие, кое-где расцвеченное пятнами отчаяния и неистовой злобы…

И только в вестибюле, в самом углу, притаился сгусток боли.

– Иди домой, – ровным механическим голосом произнес Чекалов. – Ложись спать.

Дождавшись, когда неандер очистит поле зрения, он вернулся в вестибюль. Фигурка на бочонке не сдвинулась с места, как будто это была статуэтка, а не живая девочка. Не произнеся ни слова, Алексей опустился на корточки рядом с девчонкой и замер в ожидании. Он уже чувствовал – нельзя сейчас говорить ничего. Совсем. Говорить должна она.