Павел Комарницкий - Всё исправить

Под закрытыми веками плавали, кружились в своем таинственном танце размытые цветные пятна – красные, зеленые, желтые… Светофор-светофор, погадай мне…

Там, вне времени и пространства, уже заливал все ослепительный сияющий свет.

«Здравствуй, ящерка»

«Ты хотел спросить – спрашивай»

Пауза.

«Верно. Хотел. Тьма сказала, я скоро буду ее»

«От тебя зависит»

«Я убил его полнее, чем он меня. Но он простил меня, а я не смог»

«Это так»

«Я не Бог. Я злой языческий божок. Я не умею прощать всех»

«А разве следует прощать всех? Это было бы несправедливо»

Пауза.

«Но в той книге сказано – прощает всех…»

«Ту книгу писал человек. И к тому же потом слова исказили многократно. И сверх того ты не понял. Прощать нужно уметь правильно»

Пауза.

«Он лучше, чем я?»

«Он добрее. Но та, которая с тобой, уже изложила тебе суть – награда и возмездие следуют за дела. Ты сделал это. Не он»

Пауза. Как это, оказывается, трудно – правильно спросить…

«У меня подрастает дочь…»

«Твоя дочь затмит и тебя, и ее. Если бы не твоя дочь, ты уже был бы с ней… а не она с тобой. Ты не заслужил Света, но покой заслужил вполне»

Там, во сне, Алексей чуть улыбнулся. Где-то он уже слышал эту фразу… или читал?

«Она уже видела ее, тогда, в первый раз» – похоже, мудрой ящерке надоело ждать, пока спящий сформулирует свои косноязыкие вопросы, и она перешла непосредственно к ответам. – «Просто пока не осознает. Но процесс пошел. Она будет видеть свою мать и все знать. Именно это и есть основное условие – иначе вырастет обычный смышленый ребенок»

Алексей погасил улыбку.

«Но зачем?!»

Пауза. Долгая, долгая пауза. И можно не сомневаться – ответа на сей раз не будет.

«Скажи хотя бы, что мне делать? Я не хочу попасть к Тьме»

«Думать»

«И это все?»

Пауза. Только на сей раз можно не сомневаться – ответ будет. Просто мудрая ящерка подбирает форму, наиболее доступную глупому человечку…

«Защитой от ненависти является любовь»

Взрыв в голове!

– … У-ху! У-ху! – пластмассовая сова мигала зелеными глазищами, возвещая своим уханьем начало нового трудового дня. Вообще-то звук пригашен до минимума, так что в соседней комнате почти ничего не слышно… но, может, все-таки приобрести другой будильник?

Чекалов усмехнулся, потирая лоб ладонью. Надо же… личинка бога, каждое утро отправляющаяся на работу… А может, ну ее уже, ту работу?

Он решительно встал, ткнул пальцем в совиное пузо, отключая повтор сигнала. Нет. Во всяком случае не сейчас. Трудно будет объяснить тете Вере источник благосостояния неработающего мужчины…

И вообще, он пока еще здорово человек.

– … Не, мужики, доллары покупать надо. Золото, оно конечно, надежнее, если на века. А если сегодня купил, а через полгода тебе деньги срочно потребовались – одни убытки. Продают-то изделие, а обратно покупают как лом…

– А если в слитках?

– Ха! Ротшильд нашелся… Кто это тебе продаст слитки?

– Забогатели вы, мужики! Как зарплату начали более-менее регулярно давать, так уже мысли о золоте…

Слушая обычный утренне-разминочный треп, Чекалов сидел, закинув ноги на соседний стул, и улыбался, полузакрыв глаза. Не выспался сегодня, и немудрено – из-за бессонницы только-только во втором часу ночи уснул… Вот интересно, что было бы, узнай мужики истинную причину столь редкой по нынешним временам почти регулярной выдачи зарплаты? Очень простую и банальную причину – одно лишь желание некоего Чекалова А. Б., трудящегося в том же коллективе… Ладно, пора трудиться.

Дверь в кабинет начальника оказалась полуприкрытой.

– Петрович, чего там у нас нынче насчет вызовов?.. – начал было он, войдя в помещение, и замолк на полуслове.

– Да вот и он сам, собственной персоной, – начальник сделал широкий жест, улыбаясь щедрой американской улыбкой. – Чекалов Алексей Борисович. Так что помимо письменной можете выразить ему личную признательность.

– Здравствуйте… Алексей Борисович, – женщина, сидевшая на краешке стула, несмело улыбнулась.

– Здравствуйте, Ирина Львовна, – ответно улыбнулся он. – Что случилось? Неужто опять отказал?

– Да нет, нет! – она даже руками взмахнула. – Все работает как часы… Просто зашла выразить свою признательность.

– Ну вот и ладненько! – Александр Петрович с довольным видом прятал в недра стола солидных размеров книгу, предназначавшуюся для записей восторженных отзывов клиентов. – И вам спасибо. А то народ нынче такой пошел – мастер старается-старается, починяет всякую рухлядь, а хозяин сунул купюру и полагает, все… Деньги деньгами, а для души?

– Дикий капитализм, однако, – вновь улыбнулся Алексей. – Как ваша Лариса?

Молодая женщина молчала, выразительно глядя на него.

– Пойдемте-ка в коридор, – решительно произнес Чекалов. – Так я насчет заявок не прощаюсь, Петрович. Чур, мне на выбор, ребятам потом!

– Ладно, ладно… мастер!

– … Сперва ноги начали холод чувствовать. Потом, говорит, как мурашки под кожей бегают… А потом шевелиться стали, обе ножки… А три дня назад встала. Сама встала, понимаете?

Алексей слушал сбивчивую речь, чуть заметно кивая. Нет, это уже не просто благодарственная речь, пожалуй… Это молитва. Так говорят перед иконами, благодаря Бога… И смотрит на него как на икону, надо же…

– Вы тогда сказали… и я бы не решилась сама, – женщина смотрела умоляюще распахнутыми, сухо блестящими глазами. – Но Лариса очень просила вас найти…

– Хорошо, – улыбнулся Чекалов. – Я приду завтра.

Грязная сорокаваттная лампочка, свисавшая на шнуре с не менее грязного потолка, давала вполне достаточно света, чтобы не натыкаться на стены, однако определить цвет, в который те стены были покрашены, уже не удавалось. А впрочем, тут дело не в лампочке, подумал Чекалов, разглядывая коридор с густо расположенными по обеим сторонам дверями. В определении цвета тут вряд ли поможет даже спектроскоп, очень уж причудливо перемешаны многослойные напластования красок… Вот интересно, как ему все-таки выпадают заявки? Ведь не пальцем наугад в список, а просто чувствуется неведомым шестым чувством – вот этот адрес нужен сегодня, и точка…

Он еще раз сверил адрес по бумажке – да, все верно… Поискав глазами кнопку звонка – таковой не оказалось – просто постучал кулаком в дверь.