Звездный наследник (сборник) - Игорь Олегович Гетманский
Стометровка на планете Пифон оказалась самой тяжелой в моей жизни. Потому что я бежал с Лоттой на руках. И бежали мы наперегонки со смертью. Теперь, когда Торнадо даровал нам надежду на спасение, мне стало по-настоящему страшно. Запаниковавшие под напором суперкибера десантники могли открыть беспорядочный огонь вдоль прохода наугад. В нас могли стрелять снайперы из какого-нибудь корабля. Нас могли перехватить на подходе к звездолетам.
Скорее, скорее, пока Торнадо играет свой блестящий бенефис!
Заходясь хриплым дыханием, пошатываясь от усталости, я пробежал между массивных ног суперкибера и оказался на перекрестке улиц-проходов между кораблями. И увидел свои звездолеты. Ричард уже вышел из режима “Уйти, чтобы остаться”, и мои маленькие корабли стояли совсем близко слева от нас, нетерпеливо задрав к небу тупые носы. До них оставалось пятьдесят метров.
Прежде чем ринуться к звездолетам, я — как будто меня кто-то подтолкнул — посмотрел направо. И мое прерывистое дыхание окончательно сбилось. С дальнего конца космодрома в небо тяжело поднимались два корабля — “звездный десант” и “линкор”. Оказавшись над космодромом, они ладно сманеврировали и с двух сторон улицы-прохода поползли по направлению к Торнадо.
Он стоял на перекрестке и был у них как на ладони. Впрочем, так же, как Лотта и я.
Я из последних сил ринулся к звездолетам. Но на полпути остановился и крикнул:
— Торнадо! Взлетай!
Я знал, что успешно противостоять самонаводящимся ракетам военных кораблей суперкибер может только в воздухе.
Торнадо уже увидел и в полной мере оценил опасность. Он прекратил долбить лазерными разрядами бетон перед носами десантников и развернулся к налетающим на него кораблям.
— Я вас прикрою, сэр. Уходите. — прогрохотал он.
Какая программа работала в нем в тот момент? Какая, если приказ хозяина номер один им должен был выполняться беспрекословно?
Из спины Торнадо вырвались языки желто-красного огня, и в небо вертикально выстрелили две “сигары”.
— Я вас прикрою, сэр, — еще раз бесстрастно повторил он. — Уходите.
“Сигары” достигли высоты, на которой находились “звездный десант”и “линкор”, опрокинулись горизонтально, разделились и устремились каждая к своей цели-кораблю. Я завороженно следил за их движением. Одна из “сигар” была сбита встречной ракетой на подлете к “звездному десанту”, вторая была сожжена на полпути к “линкору” перекрестными лучами лазеров.
Корпуса обоих кораблей озарились ярко-желтыми вспышками ответных выстрелов.
Я развернулся и со всех ног бросился к звездолетам. Серия взрывов страшной силы прозвучала у меня за спиной, ударная волна толкнула вперед и чуть не сбила с ног, волосы на затылке затрещали, опаленные огнем.
До входного люка звездолета Ланцелотта осталось каких-то двадцать шагов. Я уже не бежал — брел, бессильно волоча ноги. Руки мои занемели и разгибались в локтях. “Еще чуть-чуть, — говорил я себе. — Только не урони Лотту!” И кое-как переставлял ноги. И гнал, гнал от себя вопрос, который отдавался болью в моем надорванном сердце.
“Что с Торнадо?”
Когда из звездолета выскочил Ричард Томпсон, принял у меня Лотту и побежал к трапу, я остановился. Покачиваясь, развернулся на 180 градусов.
И встретился глазами с Торнадо.
Он с м о т р е л на меня. Смотрел, как человек.
Его ноги были оторваны, и поэтому, чтобы удержаться в вертикальном положении, он уперся левым манипулятором-рукой в землю. Правый манипулятор был изуродован: от него осталось только плечо. Суперкибер продолжал вести бешеный огонь из своих корпусных пушек, и из его спины одна за другой вылетали “сигары”. Но он уже не отслеживал результаты своей стрельбы. Потому, что как никто другой, понимал: его оружие против огневой мощи и защиты двух боевых кораблей ничего не значит.
Он смотрел на меня. В его огромных прямоугольных глазах отражалась моя фигура, и спина Ричарда, и звездолеты. И в этих глазах я вдруг прочел чисто человеческую спокойную радость. Он смотрел и видел, что все целы, что цель его отчаянного сопротивления достигнута.
“Я вас прикрою, сэр. Уходите”…
А может быть, он прощался с нами?
Я с горечью, с больной и бессильной горечью разразился самыми последними ругательствами. И прощально махнул ему рукой.
Следующий ракетный залп опрокинул Торнадо на спину, и адово облако огня и дыма поглотило его.
Когда я проковылял в зал звездолета, Томпсон уже сидел за пультом управления Ланцелоттом и, отчаянно плюясь и ругаясь, стучал по клавиатуре. На экране внешнего обзора были ясно видны останки суперкибера и над ними — две огромные туши “звездного десанта” и “линкора”. Они надвигались на нас.
Томпсон увидел меня и, вращая глазами, заорал:
— Все сейчас полетит к чертям, Дэн! Стартуем немедленно! Командуй!
— Где Лотта? — прохрипел я.
— Иди ты со своей Лоттой! Она в бытовом отсеке, на диване, спит! Я пристегнул ее ремнями безопасности, никуда не денется! Давай команду на взлет, Дэн! Мы не можем нырять в “карман”. Нас обложат со всех сторон, и мы будем торчать здесь до скончания века! Командуй!
Только теперь до меня дошло, что раз я вступил на борт звездолета, Ланцелотт и Терминатор подчиняются только мне.
— Ланц, Терм! — обессиленно прокричал я. — Стартуем в режиме аварийной срочности! — И упал в кресло рядом с Ричардом. Он встал и туго притянул меня страховочным ремнем к спинке моего сиденья. Потом сел и пристегнулся сам.
— Так вернее, — пробормотал он. — А то сейчас такое начнется — костей не соберешь.
Двигатели заверещали на самой высокой ноте, меня вдавило в кресло, плечи задрались, а перед глазами поплыли красные круги. Но я не отводил глаз от экрана внешнего обзора и видел, как в считанные секунды космодром превратился в маленький пятачок, а корпуса поднятых над ним боевых кораблей — в двух маленьких безобидных мух.
Я с трудом повернул голову к Ричарду.
— Они достанут нас ракетами, — сказал я. — Мы не уйдем.
— Ерунда! — Ричард даже во время взлетного ускорения не отлипал от клавиатуры и продолжал набирать какие-то команды. — Я уже все подготовил. Передай мне управление звездолетами и генераторами. Ты совершенно недееспособен, а я знаю, что делать.
Я беспрекословно отдал Ланцу и Терму соответствующие команды. А пятачок космодрома на экране уже превратился в копейку. Я всмотрелся в нее: от копейки оторвались две черные точки и стали быстро расти, приобретая форму
