Звездный наследник (сборник) - Игорь Олегович Гетманский
Он уже вцепился… “Монстры не спят”!
— А вы космический пилот “Бизона-200”? — спросил парень, разглядывая следы от споротых нашивок Томпсона. Я очень хотел думать, что это еще не являлось проверкой. Охранник просто собирался унизить меня перед Шарлоттой. Это было мне на руку, и я подыграл ему.
— Нет. Я техник низшего разряда, — ответил я, отчеканив последние слова. — Ремонтирую вспомогательных роботов второго порядка. Меня попросили провести мисс Ньюмен к нашему кораблю.
— Почему вы не в форме гражданского техперсонала?
— Мой комбинезон — не форма, а исключительно рабочая одежда. “Сэконд хэнд”, если вас интересует. Со склада корабля. Я был направлен за мисс Ньюмен непосредственно с рабочего места. Мы можем быть свободны? Нас ждут на “бизоне”.
И тут случилось то, к чему, собственно, все и шло с момента, как парень заговорил с Лоттой.
Он спросил мои документы.
Вряд ли я вызвал у него подозрения. Во всяком случае, мне так хотелось думать. Скорее всего, он просто был упрямый, как баран, и решил сыграть свою роль преданного поклонника до конца. Преданные поклонники заботятся о своих кумирах, сдувают с них пылинки. Мисс Ньюмен не должна ходить по почти пустому космодрому с незнакомыми малоприятными типами, одетыми в “сэконд хэнд”. Она должна ходить с теми, кого этот парень знает, и, если надо, достанет из-под земли.
— Ваши документы, — сказал он и протянул ко мне свою маленькую сухую ручку.
Все во мне заклокотало от ярости. И одновременно сжалось в страшном напряжении.
Я не подал вида и с ухмылкой пожал плечами:
— Они на корабле, знаете ли. Когда вас срывают с работы и срочно куда-то гонят, как-то забываешь взять с собой корочки.
Лицо парня прояснилось. Он бросил на Лотту торжествующий взгляд.
— Ну что ж, — приосанившись, буркнул он. — Тогда пока задержитесь. Я свяжусь с “Бизоном-200” и проверю, тот ли вы, за кого себя выдаете.
Он затыкал пальцем в клавиатуру рации. Я понял, что он набирает название корабля — “Бизон-200”. После этого рация автоматически свяжет его с корабельным дежурным и…
Пиши пропало.
С этим надо было кончать. Я бросил взгляд за стеклянные двери. По дороге к зданию управления приближались две фигуры. До них было метров сто. Через пару минут они будут здесь.
Я выпустил на волю ярость и напряжение, которые только что с таким трудом пытался унять, сделал один длинный шаг к ненавистному мне охраннику и изо всех сил заехал ему между глаз. Удар получился. Парень отлетел к стене, ударился об нее головой и безвольно сполз на пол.
И с этого момента все завертелось с неимоверной быстротой.
Я кинулся к Лотте — она стояла, прижав руки к губам, и с ужасом смотрела на меня. “Будто в первый раз видит, как я морды бью!” — пришла раздраженная мысль. Я схватил ее за руку и выкрикнул в лицо то, что казалось мне единственно верным, чтобы заставить ее идти со мной.
— Это измена, Лотта! — закричал я. — Измена общего дела! Скорей на корабль! Надо поднять тревогу!
Я ударом ноги распахнул двери, ведущие на космодром, и вытянул Лотту из здания. Она не сопротивлялась. На ее лице теперь была только растерянность. Косынка сбилась на ухо.
— Дэн, что происходит? — слабо вскрикнула она. Но я не слушал ее. Я запирал дверь на стальной засов. А как только сделал это, крепко взял ее под руку и зашипел:
— Идем скорее! А то будет поздно!
Она испуганно охнула, и мы ходко зашагали по проходу между кораблями. От моих звездолетов нас отделяли пятьсот метров. Нам нужно было пройти быстрым шагом всего пять-семь минут. Всего пять минут, но так, чтобы нам никто не мешал!
Мы прошли метров двести и были уже почти на середине пути от здания управления до поворота к моим звездолетам, когда над космодромом завыли сирены. Тревога!
Низкорослый охранник оказался крепким орешком. Он очень быстро очухался от нокаута и поднял тревогу. А может быть, его привели в чувство те двое, что подходили к зданию. Я представил, как они поддерживают его за плечи, а он по рации отдает распоряжения роботам-охранникам, что ползают по крыше здания. Эти роботы вполне способны определить нарушителей по устному описанию визуально — хотя бы по тому, что на Лотте белый халат и косынка.
Я резко остановился. Надо было сворачивать под днища кораблей. Но я боялся это делать. Через минуту все экипажи и технический персонал звездолетов будут знать наши приметы. И идти мимо входных люков, каждый из которых может открыться и вывалить перед нами дюжину здоровых парней, — было смерти подобно.
— Что, Дэн? — растерянно спросила Лотта. — Почему подняли тревогу?
— Быстро снимай халат и косынку и бежим! — приказал я. — На космодроме бунт. Нам надо скорее укрыться на корабле.
Я забыл, с кем имею дело! С зомбированной куклой по имени Шарлотта! Мне нельзя было приказывать ей избавиться от халата! Это было слишком необычно!
Глаза Лотты сузились и потемнели. Губы сжались в узкую полоску.
— Мне все это не нравится, Дэниел! Причем тут халат? И зачем ты ударил охранника? — Она уперла указательный палец мне в грудь. — Ты говоришь “измена”? А не ты ли изменяешь общему делу?
От здания управления раздалось беспорядочное громыхание. Кто-то ломился в запертую на засов дверь. Мы уже полминуты стояли посреди улицы-прохода. А за эти полминуты роботы-охранники приступили к визуальному поиску описанных им злоумышленников, ревели сирены, поднимая обязательный для всех космодромов отряд быстрого реагирования, корабли вступали в режим открытого радиообщения…
Вражеское кольцо вокруг нас стремительно стягивалось в удавку…
“Когда-нибудь, Лотта, — зло подумал я, запуская руку в карман со шприцем, — когда-нибудь я припомню тебе твою бурную речь. Припомню, какая ты была дура! Такое забывать нельзя. Припомню. Если мы выберемся отсюда!”
Я схватил Лотту за запястье вытянутой ко мне руки и вывернул ее. Лотта вскрикнула, дернулась, еще громче вскрикнула от боли и повернулась ко мне спиной. Ровно одно мгновение я колебался, глядя на нежный изгиб ее лебединой шеи…
Я любил эту шею. Я не мог ранить ее.
Я глубоко вдохнул и всадил в плавную белую линию шприц со снотворным.
Лотта всхлипнула и перестала сопротивляться. И прежде чем обмякнуть в моих руках, вдруг тихо спросила своим обычным, таким мелодичным, таким нежным голосом:
— Зачем ты это делаешь, Дэнни?
Я заскрипел зубами.
— Будь оно все проклято! — вскричал
