Артур Кларк - Рама Явленный

– Что такое? – спросила Николь, садясь в постели.

– Дело неловкое, – ответил Ричард. – Вот почему я молчал об этом раньше... Все началось после Дня Изобилия... Я думал, что все пройдет, но на прошлой неделе боль стала нестерпимой...

– Продолжай, Ричард, – Николь ощущала легкое раздражение от того, что муж нарушил ее сон. – Ну же... о какой боли ты говоришь?

– Каждый раз при мочеиспускании я ощущаю это жжение...

Задумавшись, Николь попыталась подавить зевок.

– Кроме того, ты стал мочиться чаще? – заключила она.

– Да... как ты узнала?

– Когда Ахиллеса купали в реке Стикс, его, должно быть, держали за простату, – проговорила она. – Безусловно, эта железа – самая слабая деталь в анатомии мужчины... Ляг на живот, я осмотрю тебя.

– _Прямо сейчас_?

– Если из-за боли ты способен разбудить меня посреди ночи, усмехнулась Николь, – то по крайней мере можешь поскрежетать зубами, пока я буду пытаться проверить свой диагноз.

Синий Доктор и Николь сидели вместе в доме октопауков. На одной из стен застыли четыре кадра.

– Изображение на крайнем левом, – проговорила Синий Доктор, показывает новообразование, каким оно было десять дней назад в то утро, когда ты попросила меня подтвердить диагноз. На втором кадре представлено увеличенное изображение опухолевых клеток. Клеточная аномалия, которую вы называете раком, помечена синим пятном.

Николь хмуро улыбнулась.

– Я с трудом пытаюсь переориентировать свое мышление, – сказала она. Разговаривая со мной о заболевании Ричарда, ты пользуешься не сочетанием цветов, означающим болезнь, а словом, которое на вашем языке означает аномалию.

– Для нас, – ответила Синий Доктор, – болезнь есть нарушение правильного функционирования организма, вызванное внешним агентом, таким, как бактерия или вирус. Другое дело – биохимическая аномалия, приводящая к разрастанию неправильных клеток. В нашей медицине в этих областях используются совершенно различные методики. Рак, поразивший организм твоего мужа, своим возникновением обязан старению, а не болезням, подобным вашим пневмонии и гастроэнтериту.

Синий Доктор протянула щупальце к третьей картинке.

– На этом изображении мы видим опухоль через три дня после того, как особые химикалии были тщательно рассеяны нашими микробиологическими агентами по месту аномалии. Новообразование начало сжиматься, ведь опухолевые клетки перестали образовываться. На последнем снимке, взятом сегодня утром, простата Ричарда вновь кажется нормальной. Все раковые клетки погибли, а новые не возникли.

– Так с ним теперь все будет в порядке? – спросила Николь.

– Наверное, – ответила Синий Доктор. – Абсолютной уверенности, конечно нет, поскольку мы не обладаем всеми необходимыми данными о жизненном цикле клеток ваших организмов. Они обладают некоторыми уникальными характеристиками (так бывает всегда, когда мы сталкиваемся с видами, прошедшими эволюционный процесс, во многом отличающийся от уже известных нам существ), поэтому мы допускаем возможность восстановления аномалии. Однако, учитывая опыт, накопленный на многих видах живых существ, я бы сказала, что образование новой опухоли на простате маловероятно.

Николь поблагодарила октопаука-коллегу.

– Просто великолепно, – проговорила она. – Как было бы чудесно, если бы мы могли каким-то образом передать на Землю ваши медицинские познания.

Изображения исчезли со стены.

– О, тогда у вас возникнет множество социальных проблем, если я правильно понимаю обстановку на вашей планете, – ответила Синий Доктор. Если представители вашего вида перестанут умирать от болезней или клеточных аномалий, ожидаемый срок жизни личности заметно повысится... Мы тоже миновали подобный этап, когда наступил золотой век биологии, и буквально за несколько поколений продолжительность жизни октопауков увеличилась вдвое... И мы не смогли достигнуть общественного равновесия, пока принцип оптимизации не был положен в основу нашего общества. Мы располагаем множеством свидетельств, что без разумных терминационных мер и соответствующего планового возобновления населения колония почти бессмертных существ впадает в хаос за относительно короткий период времени.

Николь ощутила острый интерес.

– Смысл твоих слов я воспринимаю скорее умом. Если каждый будет жить очень долго, при ограниченных ресурсах численность населения скоро превысить уровень, задаваемый жизненным пространством, количеством продуктов питания. Но как человек немолодой я вынуждена признать, что уже сама идея терминационной политики путает меня.

– В начале истории, – проговорила Синий Доктор, – наше общество было организовано подобно вашему, и почти все решения принимались старейшими представителями вида. А потому, когда продолжительность жизни резко возросла, проще было ограничить возобновление вида, чем установить планируемую терминацию. Но прошло немного времени, и стареющее общество начало загнивать. Как может объяснить Арчи и любой хороший оптимизатор, коэффициент «окостенения» в наших колониях сделался настолько большим, что практически _все_ новые идеи отвергались. Подобные гериатрические колонии гибли в основном потому, что не могли приспособиться к изменяющимся условиям жизни во Вселенной.

– Итак, значит с этого начинается оптимизация?

– Да. Если личность считает процветание всей колонии самой важной частью во всей управляющей функции, то сразу становится понятным, что планируемая терминация представляет собой критический элемент всей проблемы оптимизации. Арчи может показать вам, к сколь тяжелым последствиям для всей колонии в целом приводят огромные затраты на граждан, чей суммарный вклад является относительно низким. Колония процветает за счет своих долголетних членов, способных возместить все расходы, сохраняя здоровье.

Николь переспросила Синего Доктора, чтобы проверить, правильно ли она поняла некоторые из ее слов. Потом помолчала два-три ниллета.

– Стало быть, – наконец проговорила она, – хотя старение у вас задерживается устранением половой зрелости и заботами вашей удивительной медицины, наступает время, когда сохранять жизнь старого октопаука становится невыгодным.

– Именно так, – ответила Синий Доктор. – Мы могли бы продолжить жизнь отдельного индивида почти до бесконечности. Однако существуют три основных фактора, делающие излишнее продолжение его жизни неоптимальным для колонии. Во-первых, нетрудно понять, что цена продолжения жизни резко возрастает, когда биологические подсистемы или органы начинают работать с пониженной эффективностью. Во-вторых, индивид начинает все больше и больше времени тратить на сам процесс поддержания жизни; на это уходит энергия, которую он мог бы отдать на процветание всей колонии. В-третьих, оптимизаторы-социологи обосновали эту противоречивую идею много лет назад, хотя накопленная мудрость компенсирует снижение мыслительных способностей с точки зрения блага колонии, в жизни каждого октопаука неизбежно наступает момент, когда одно только бремя прошлого опыта делает обучение чрезвычайно трудным. Даже здоровый октопаук, мышление которого в связи с возрастом потеряло прежнюю гибкость, уменьшает свой вклад в благо колонии.