Дмитрий Янковский - Третья раса

Сказав это, он поднялся с валуна и побрел вдоль изогнутого берега сияющей от солнца лагуны. Карабин так и остался лежать, где лежал, погрузившись в мокрый песок. Жаб уходил все дальше и дальше, пока не исчез среди стволов пальмовой рощи.

Я проснулся с ощущением неожиданного открытия, но, как обычно бывает после подобных снов, ощущение это быстро стиралось. Чтобы не забыть цифры, я вскочил с постели, едва не разбудив Леську, и нацарапал их ногтем на пластиковом рекламном буклете отеля. Лень было включать терминал.

Странным образом это действие, почти магическое, учитывая его явную бесполезность, меня успокоило. Настолько успокоило, что я улыбнулся и осторожно залез под одеяло. Не зная сколько времени, как скоро наступит утро, я все же решил поспать хоть немного. Столько, сколько мне отпустила судьба.

Глава 17

Капля зла

Утром, едва Долговязый по своему обыкновению бесцеремонно нас разбудил, Леська заявила ему, что везет меня в госпиталь. Надо заметить, что отставник не подумал сопротивляться или оспаривать ее решение. Вообще он выслушал ее на удивление спокойно, после чего негромко спросил:

— А томограф на «Рапиде» тебя устроит?

— У тебя есть томограф? — от неожиданности такого заявления Леся сразу потеряла первоначальный запал.

— Конечно. Это же бывший военный корабль. Там и госпиталь, и операционная со стабилизирующими гироскопами.

— Операционная не нужна. Если у Ромы хоть что-то не в порядке, я прямо с борта заберу его в госпиталь.

— Нет ни малейшего желания с этим спорить, — Долговязый примирительно развел руками и улыбнулся.

Конфликта не получилось, и на мой взгляд это было замечательно. Наверняка Леся тоже так думала. Но она столько энергии потратила на подготовку к этому разговору, запасаясь аргументами для спора, что столь легкое согласие немного ее опустошило. Это как, знаете, собираешься пробить стену кувалдой, поплюешь на руки, размахнешься как следует, затем шарахнешь изо всех сил, а стена оказывается из тонкого облицовочного пластика. Кувалда вылетает из рук, пробив здоровенную дыру, а сам ты чувствуешь себя очень неловко. Примерно так вышло и с Лесей, поэтому когда мы все вместе сели за стол завтракать, выглядела она невеселой.

Молчунью пришлось вытягивать из-за компьютера — она не могла оторваться от очередного новостийного выпуска. Я невольно прислушался к словам диктора, и мне стало нехорошо.

— Долговязый! — позвал я. — Послушай!

Отставник встрепенулся, встал из-за стола и посмотрел на экран. Я сделал звук погромче, чтобы все могли услышать главную новость часа.

— Решение об уничтожении выведенной на орбиту ракеты принято окончательно, — сказал диктор. — Председатель европейского парламента оговорил регламент проведения операции и призвал всех специалистов приложить максимальные усилия к обеспечению безопасности континента и проживающих на нем людей. При этом безопасность будет обеспечиваться тремя параллельными мерами. В момент тарана ракеты сателлитом еще один сателлит будет находиться на близкой орбите, чтобы совершить второй таран в случае неудачи первого. Кроме того, на старте в это время будут находиться десять транспортных баллистических лайнеров, груженных чугунными плитами. Эта мера принята на тот случай, если ракета все же включит тормозные двигатели и сойдет с орбиты на атакующую траекторию. В момент пуска тормозных двигателей инженеры в точности вычислят траекторию ракеты и поднимут в воздух транспортники с тем, чтобы их траектория с большой вероятностью пересеклась с траекторией ракеты. Кроме того, уже сейчас шесть тяжелых транспортных гравилетов находятся на высоте восьмидесяти километров над пусковой установкой. Находясь в режиме дистанционного управления с земли, они полностью блокируют возможность повторного запуска. Ни одна ракета не сможет безнаказанно пробить этот щит и выйти на атакующую орбитальную траекторию.

— С ума сошли… — шепнул Долговязый. — Если Жаб сейчас же не остановит свой опасный трюк, это может закончиться большой катастрофой!

— Таран ракеты будет произведен через четверо суток, — добавил диктор. — К этому времени будут скорректированы орбиты обоих сателлитов и подготовлены транспортные баллистики. Что же касается самой пусковой установки, то она полностью блокирована высотным патрулем гравилетов и не представляет уже ни малейшей опасности. Европейское правительство даже всерьез обсуждает возможность намеренной инициации пусков, чтобы установка израсходовала весь запас межконтинентальных ракет. При этом ученые, изучавшие проблему, в один голос утверждают, что при столкновении с гравилетом ракета будет значительно разрушена именно в головной части, и термоядерная детонация станет полностью невозможной.

— Мне давно не приходилось слышать столь идиотских планов, — зло произнес Долговязый и вернулся за стол. — Ну как можно всерьез обсуждать противодействие боевому механизму гражданскими средствами? Они хоть немного представляют себе, сколько людей работали над тем, чтобы эти чертовы ракеты было сложно сбить даже другими ракетами? А они баллистики на старт вывели. Груженные чугунными чушками, барракуда их всех дери!

Было понятно, что он испугался. Не салага какой-нибудь от страха пустил шептуна, а отставной охотник, чуть ли не у самого дьявола побывавший в пасти. Меня это всерьез впечатлило. И напугало едва не до судорог. Я живо представил, как, обойдя гравилетный щит по противозенитным траекториям, десяток ракет выйдет на орбиту и ударит по Земле сотней мегатонных разделяющихся боеголовок.

Когда-то давно люди придумали ад. Геенну огненную, как они его называли. Но то, что они сотворили через две тысячи лет после этой придумки, превзошло самые жуткие фантазии самых пакостных религиозных извращенцев. До какой температуры, интересно, разогревается эпицентр термоядерного взрыва? Этот вопрос застрял у меня в голове и на несколько секунд полностью поглотил сознание. Мне стоило больших усилий подумать о чем-то другом. Леся тоже сидела притихшая, а Молчунья переваривала разговор через свою машинку. Очевидно ей не сразу передалась охватившая нас тревога, но вскоре и до нее дошел ужас сложившейся ситуации.

— Что же делать? — спросила Леся.

— Эх, информации совсем мало, — сокрушенно сказал Долговязый. — Мы вообще ничего не знаем, неизвестно даже, жив ли Жаб, замешан ли он в этой истории, или нет.

— Это не имеет значения, — твердо произнес я. — Сейчас важно только одно. Жива ли Поганка.

Друзья впились в меня удивленными взглядами.