Дмитрий Янковский - Третья раса

Подводная охота продолжается! Несмотря на то что охотник Роман Савельев был отправлен в отставку, его снова ожидает глубина. Забытая всеми донная ракетная установка, сохранившаяся со времен Третьей мировой войны, угрожает нанести ядерный удар по Европе. Власти бессильны перед страшной угрозой, и только бывшие подводные охотники-ветераны способны разработать план по ее устранению. Но для осуществления этого плана придется рисковать очень многим, пойти на конфликт с законом и даже вступить в сговор с биотехнологическим чудовищем-мутантом. Каждый шаг на этом пути смертельно опасен, ведь глубина не прощает ошибок...

Дмитрий Янковский

Третья раса

(Правила подводной охоты – 2)

Собаки бросились на судей и на весь

королевский совет: того за ноги, того за нос

да кверху на несколько сажен, и все падали

и разбивались вдребезги!

– Не надо! – закричал король, но

самая большая собака схватила его вместе с

королевой и подбросила вверх вслед за

другими.

ПРОЛОГ

Мой скафандр изо всех сил молотил жаберными крышками, прогоняя через налитые кровью жабры бедную кислородом воду. На глубину четырех километров не проникает ни единого кванта света, здесь всегда темно, холодно и страшно. Именно здесь живет Смерть. Нет, действительно, если и есть у нее где-то логово, то именно в этой бескрайней базальтовой пустыне океанского дна. Здесь жутко даже вдвоем, а в одиночку совсем неважно, все время хочется больше света, но нельзя потакать себе в безумном расходовании «светлячков» «СГОР-4». И все же я пошел на поводу у страха, снял с каркаса очередную ракету и запустил в вышину. Там уже догорало искусственное солнышко, и будет гораздо лучше, если через пару секунд вспыхнет новое.

Когда стало светлее, я сверился с показаниями орбитального навигатора и продолжил путь. Чтобы экономить глюкозу, поддерживающую жизнедеятельность скафандра, я не врубал водометы, а двигался только на перистальтических сокращениях внешней мускулатуры аппарата. Так получалось медленно плыть всего в нескольких метрах от донной глади, но я все равно чувствовал, что скафандр выдыхается. Ему ведь приходилось дышать за нас обоих, к тому же расстояние от базы «DIP-24-200» мы преодолели не малое.

«Долговязый, ответь Копухе», – передал я в эфир жестами Языка Охотников.

Когда легкие до отказа заполнены физраствором, чтобы противостоять чудовищному давлению глубины, использовать слова не выйдет. Поэтому общаться приходится жестами – перчатка переводит движения пальцев в текст, а рация на каркасе выбрасывает закодированные сигналы в эфир.

– Я здесь, Копуха, – дрогнули голосом Долговязого биомембраны под хитиновым шлемом. – Тебя плохо видно на сонарной проекции. Ушел далеко.

«Знаю, – ответил я. – Но и здесь все чисто. Только донные акулы иногда появляются».

– Возвращайся, у тебя же скафандр голодный. «Ничего с ним не станет. Продвинусь еще на километр по азимуту, может, найду какие-нибудь следы».

Однако аппарат действительно двигался все более вяло, и это начинало меня напрягать. Наконец я решился на крайнюю меру, снял с каркаса медицинский модуль и достал оттуда инъектор с раствором глюкозы. Чуть приподняв хитиновую пластину на животе, я нащупал инъектором пульсирующую вену скафандра и всадил в нее дозу питательного вещества. Через минуту аппарат ожил настолько, что у меня появилась возможность врубить водометы. Скафандр, подобно кальмару, набрал в мантию воду и частыми толчками погнал меня вперед, разгоняясь все больше. Сразу сделалось веселее, и, если бы не «рассол» в легких, я бы даже забубнил под нос какую-нибудь песенку.

Примерно через полкилометра я нашел тушу дохлого кашалота. Акулы-падальщики и донные ракообразные уже порядком ее объели, но все же при ближайшем осмотре я без труда определил причину гибели животного – в боку зияла здоровенная рваная рана, словно в кашалота пальнули из ракетомета с близкой дистанции. Хотя даже от попадания ракеты рана была бы поменьше. Нет, тут поработала живая тварь, скорее всего скоростная торпеда-биотех вроде «Барракуды», с которой мне уже приходилось встречаться. Взрывается она не так сильно, как противокорабельные пожиратели планктона, поскольку рассчитана на уничтожение живой силы противника, но оказывается достаточной и для кашалота. Зато у «Барракуды» скорость такая, что можно не волноваться – и на водометах от нее не уйдешь. Так что если сонар засекает такую цель, то остается одно – драться.

Я поежился, вспомнив схватку с «Барракудой» в Средиземке. Если бы не подмога со стороны Рипли, если бы она не подставила себя под удар, я бы не справился с этой тварью. Странно только, что в этот раз такая же торпеда напала на кашалота. Не приходилось мне раньше слышать, чтобы биотехи атаковали обитателей океана.

«Здесь кашалот дохлый, – сообщил я Долговязому на базу. – Похоже на прямое попадание биотеха. Первый раз вижу, чтобы целью оказалось животное».

– Ого! Вот это находка! Ну ты молодец, Копуха! Торпеда просто так на зверя не нападет. Скорее всего кашалот вошел в охранную зону. Будь осторожен, такие места контролируют обычно с десяток хищниц. Тварь может быть где-то рядом.

Предупреждение было лишним, поскольку сонар скафандра работал в широком радиусе и предупредил бы меня заранее о появлении скоростной цели. Но очередной «светлячок» над головой начал меркнуть, и это никак не прибавляло оптимизма. Запустив еще одну ракету, я не выдержал и снял тяжелый гарпунный карабин с боевого каркаса. С такой штуковиной, снаряженной десятью активно-реактивными гарпунами, прибавляется смелости даже на дне океана.