Рассудов-Талецкий - Радио Моржо

— Ввел бы гибкую систему скидок, — был ответ.

Митя спросил:

— А что такое гибкая система скидок?

— А это, старичок, когда клиент пятьдесят процентов заказа — в кассу по безналу и пятьдесят процентов налом — нам с тобой в конверте. И ему хорошо — на треть экономия, и нам с тобой хорошо.

И правда хорошо, — подумал Шин-Жин и снова стал смотреть в окно и мечтать. Митя мечтал о том, чтобы всех корешей пристроить на радио Моржо.

Количек тоже хотел везде на радио Моржо насажать своих.

Митя мечтал, чтобы всем корешам было хорошо.

Количек хотел, чтобы все ему были обязаны.

Шин-Жин, так как кореша его в своем большинстве были либо филологами, либо журналистами, решил учредить газету. Редакторами и главными редакторами пригласить туда всех друзей, дать всем по большой зарплате, а чтобы газета хорошо продавалась, все время кричать по радио Моржо, что лучше этой газеты ничего в целом свете не сыскать.

Кореша не заставили себя долго упрашивать. Их набилась целая комната, они возбужденно галдели, предвкушая что-то необременительно веселое, вроде пикника. Шин-Жин, глядя на них, тоже радовался, отгоняя от себя тревожную мысль, что, учреждая газету, он залезает Павлинскому в карман и если газета не окупится, взбучки не миновать. Однако у Мити против неприятных мыслей было радикальное средство: он умел резко переключаться с них на мысли приятные. Для этого требовалось лишь полчаса поглядеть в окно на пролетающих мимо ворон. Чем он тут же и занялся. Поглядев немного в окно, он принялся обдумывать, кого назначить главным редактором газеты.

Очень хотелось назначить Олю Сиськину. Однако брали сомнения, справится ли, так как судить о журналистских способностях Оли мог лишь по нескольким любовным запискам, написанным в разное время, но стабильно сохранявшим стиль и орфографию. Некоторые из них Митя хранил и перечитывал: Мурзик, мужлан уехал на три дня в камандерофку. Прехади вечером сиводня абизательно. Твая О… Ушла в аптеку сам знаиш зачем. Щас преду. Пазвани мне зафтра в аспераннтуру.

В конце концов, Шин-Жин назначил главным редактором себя самого, а всех корешей и Олю сделал членами редакционной коллегии.

А тем временем кореша решили, что газету назовут Большой Пикник и давать в ней будут информацию, в которой, по их мнению, больше всего нуждаются широкие массы читателей: где купить золото, бриллианты и картины в рамках.

В тот день, когда Саша Мурашов выразил Мите свои сомнения относительно коммерческих перспектив Большого Пикника, Шин-Жин записал в своем поминальнике: Мурашов — минус тысяча очков.

Моржу Павлинскому шифр д`афер от 09.02.1993 г.

1. Доходы предприятия от продажи рекламы в январе составили $ 40 000.

2. Расходы предприятия в январе составили $ 40 000.

Расходы включают в себя оплату счета Арты Габжет за командировку мосье Гандона и его консультации по технологии хранения пластинок Патрисии Каас $ 20 000. Мероприятия по саморекламе радио Моржо $ 20 000.

3. Мероприятия по саморекламе выразились в выпуске нами популярной коммерческой газеты Большой Пикник. Газета пока еще не очень хорошо продается, но мы надеемся на позитивное действие рекламы, которую все время даем газете по радио. С почтением,

Митя Катилов.

Главному директору радио Моржо

Мите Катилову от директора Дворца комсомола

Беляева Михал Михалыча служебная записка.

Пачками с вашей сраной газетой завалены все подсобные помещения второго этажа. Если не уберете их в течение трех суток, натравлю на вас пожарную инспекцию. Если вам некуда их девать, Дворец комсомола может оказать платную услугу по сжиганию газеты в котельной Дворца.

15.03.93 г. Беляев.

В бухгалтерию радио Моржо счет за оказанные услуги.

Сжигание бумаги в котельной Дворца комсомола в количестве пяти тонн. Стоимость услуг 1000000 рублей 00 копеек. Указанную сумму предлагаем вам в течение десяти дней перечислить на наш счет в Петр. отд. Промстройбанка.

Директор Беляев, главный бухгалтер Иванова.

13

Диск-жокей Птица опаздывал. Был первый понедельник месяца, и на радио Моржо Большой Вождь эфира собирал всех диск-жокеев. Птица очень хотел приехать вовремя, но накануне со своим petit ami — известным танцором-клавишником из ансамбля Голубая бля, у которого он уже два месяца жил на даче в Апрелевке, — так нанюхался и набухался, что позабыл, как называются дни недели. Поэтому, когда Птица пытался выяснить у бас-гитариста Джона, какой завтра день — июнь или зима, секс-вокалист Геша ответил, что завтра Новый год. Обрадовавшись, все еще раз укололись, нюхнули, выпили по стакану и стали трахаться.

Теперь диск-жокей Птица опаздывал. Желтое такси мчало его по широкому проспекту, и вот уже скоро поворот, у памятника первому космонавту…

— А правда, что вы — диск-жокей Птица? Я вас по телевизору видел! — спросил, набравшись храбрости, шофер.

— А если правда, давай я тебе вместо денег наклейку радио Моржо подарю, — находчиво предложил Птица. — С моим автографом. Наклеишь на торпедо, будешь пассажирам показывать.

— А правда, что вы жена Гребенщикова? — не унимался любознательный шофер.

— А если правда, дашь мне двадцать долларов?

— Ага, как не дать, такое счастье выпало!

— И еще: приедешь за мной сюда же к восьми вечера, отвезешь назад, в Апрелевку, я тебе за это в эфире привет передам.

Когда Птица вошел на радио, собрание уже кончалось. Большой Вождь не любил Птицу. Он его ненавидел. Ненавидел потому, что страшно ревновал его к славе, и еще дважды ненавидел потому, что из-за фантастической популярности Птицы не мог его уволить.

— Птица, а мы тебя уже обсудили, — сказал Большой Вождь, подняв свой остренький носик из бумажки, где у него были записаны все ди-джейские грехи. — Вот ты в пятницу после песни Элтона Джона сказал слово блядь.

— Не говорил я блядь, — обиделся Птица.

— Как же не говорил, если у нас контролька эфира на магнитофоне записана?

Принесли контрольку. Перемотали до места, где кончался Элтон Джон…

— Вот видите! — победно закричал Птица. — Это не блядь, а глядь. Я говорю: Глядь, а в нашей программе уж и Элтон Джон…

— Опять вывернулся, — с досадой махнул рукой Большой Вождь.

С течением лет, отработанных на радио Моржо, росла у Большого Вождя питаемая льстивыми улыбками подчиненных и соискателей эфирных благ уверенность в исключительной развитости своего ума, а порою, особенно во время бесед с коллегами из Талды-Кургана, возникало у него подозрение, не гениален ли он. Выражалось это в вещах для него тем более чудесных, что простота, с которою достигалось это упоительное ощущение гениальности, была просто удивительной.