Рассудов-Талецкий - Радио Моржо

Рассудов-Талецкий

Радио 'Моржо'

Рассудов-Талецкий

Радио "Моржо"

(Фантастическая повесть о том, как французы в России делают бизнес, о происках хитрых агентов КГБ, об умных диск-жокеях, о глупых и жадных русских начальниках и сексапильных девчонках...)

Автор заранее предупреждает, что все персонажи в повести, все фирмы, конторы и описываемые события являются плодом авторской фантазии.

Случился этот разговор в один из тех прекрасных сентябрьских дней, когда в Париже спала жара, когда факультетах Сорбонны занятия еще не начались, но юные развратницы, насытившись приключениями автостопа, уже потянулись в столицу мира, своими шоколадными загорелостями возбуждая рефлексы толстых мосье, заставляя их чмокать губами, и говорить "о-ля-ля", притормаживая свои шестьсот пятые "пежо", чтобы лишнюю секунду проводить взглядом юные прелести, проплывающие под парусами мочально выгоревших где-то там, на Кот-д-Азюр, волос , когда на Севастопольском бульваре и в Жардан-де-Люксембур шрапнелью сыплются под ноги публике жирные каштаны и ошалевшие от Лувра русские туристы, выйдя в сад Тюильри, набивают карманы этими бесплатными сувенирами Парижа.

В один из таких сентябрьских дней одна тыщща девятьсот восемьдесят восьмого года два господина, назовем одного из них мосье Берзак, а другого мосье Зэро, сговорились вместе пообедать и заодно обсудить кой-какие делишки. Оба эти мосье были французами, любили лягушек и бордо, речь свою пересыпали междометиями и восклицаниями вроде "зют","мерд","о-ля-ля", "пф" и "а-бон", оба имели, упитанный вид и оба очень любили "мани" (они же "гельд", они же "аржан", они же еще и "бабки").

Мосье Зэро работал в компании "Арта Габжет" - гигантском холдинге, владевшем автомобильными и химическими заводами, банками и железными дорогами. В компании он возглавлял финансовую группу, снабжавшую деньгами коммерческое радио и телевидение. Мосье же Берзак, в свою очередь, входил в совет директоров крупнейшей во Франции сети радиостанций и с "Артой Габжет" самые тесные контакты, поскольку сеть эта практически полностью компании и принадлежала.

Заняв столик на открытой веранде ресторанчика "Пье-де-Кушон", что на площади Форум-дез-Аль, заказали по дюжине лягушек и по полжбана бордо.

- Ну что, брат, надо мани делать, - сказал мосье Зэро, когда выпили по первой.

- Пф, о чем базар, в натуре, надо, - отвечал мосье Берзак, закусывая лягушатиной.

- Все бабки, братан, сейчас надо делать на Востоке, - стал развивать свою мысль Зэро. - В Советском Союзе гласность и перекройка. Горби разрешил делать бизнес и гешефт. Надо торопиться, потому что кто придет первым, тот снимет все сливки, а опоздавшему, сам понимаешь, - кости, и мы с будем последними мудаками, если не снимем сливок на двацать миллиардов франков.

- О-ля-ля, - оживился Берзак и, бешено завращав глазами, выпил разом два стакана бордо. - Так что же, построим русским химический или дороги - я слышал, в России совсем нет дорог?

- Мерд, - с явной досадой выругался Зэро. - На кой хрен мы будем этим русским что-то строить! Не забывай, что русские - наши и в восемьсот пятнадцатом году они оккупировали Париж. Если мы построим им дороги и заводы, а перекройка кончится - нашим врагам останется построенное, а мы с тобой останемся с нашими длинными французскими носами.

- Зют, это не есть хорошо, - скривился Берзак. - Тогда, может, нам следует начать продавать русским сосиски и сыр - я слышал, что у русских совсем хреново со жратвой?

- Нет, брат, этого тоже делать не следует, ведь, если перекройка кончится, у наших врагов останутся калории от съеденных сосисок, поэтому надо делать такой гешефт, при котором у русских при любом раскладе не осталось бы абсолютно ничего, а мы при этом сделали бы свои двадцать миллиардов.

- О-ля-ля, двадцать миллиардов, - эхом повторил Берзак, закатывая глазки.

- Причем такой бизнес, при котором ничего давать не надо, у нас с тобой есть, - Зэро с торжествующим видом посмотрел на собеседника. - И этот бизнес - радио!

- Радио? - воскликнул Берзак. - Но ведь для радиобизнеса нужны антенны, передатчики, студии и персонал!

- Правильно, но у русских все это уже есть, и они нам это сами отдадут совсем за бесценок.

- Как ?

- А так! - Зэро сделал торжественную паузу и покровительственно положил руку Берзаку на плечо. - Мы русским дадим так называемое ноу-хау коммерческого радио. Дадим им пластинки Джонни Холидея - пускай крутят, наш вклад оценим минимум в семьдесят процентов - и увидишь: двадцать миллиардов будут наши!

- Лихо придумано, - похвалил Берзак и жадно откусил кусок лягушки.

- И при этом, заметь, мы не строим никаких заводов, не кормим никого нашими сосисками, а, наоборот, травим сознание их молодежи, приучая к Джонни Холидею.

- Ты уже согласовал проект с правительством? - спросил Берзак.

Зэро утвердительно кивнул головой и сделал пару добрых глотков вина.

- Единственное затруднение пока, - сказал он, слегка почмокав губами, у нас нет человека на этот проект.

- А у меня, по-моему, такой человек есть! - уверенно сказал Берзак, глядя прямо перед собой. - Правда, есть одно маленькое затруднение: он сейчас немножечко сидит в тюрьме...

- Это неважно, это даже хорошо, - резко выдохнул Зэро. - Как зовут этого человека?

Берзак спокойно допил вино, потом аккуратно вытер салфеткой губы и тихо произнес:

- Морж Павлинский.

На второй день визита Рогачев устроил на даче для дорогого французского друга русскую баню и обед, которые Биттеран почему-то упорно норовил назвать странным словом "барбекю".

Когда по второму разу уже выпили за гласность и по третьему - за здоровье Каисы Раксимовны, когда спели "Подмосковные вечера" и "Шевалье де ля табле рондю", мосье Зэро, находившийся в свите и представлявший деловые круги, лягнул Биттерана под столом и влажно шепнул в волосатое ухо президента:

- Пора!

- Дорогой друг, - с жонтийной улыбкой начал президент. - В вашей прекрасной стране уже четвертый год идут замечательные процессы преобразований, которые повернули жизнь вашего общества лицом к развитым странам Запада...

- И это правильно, - кивнул Рогачев задумчиво.

- Ваше общество стало более открытым, народы Советского Союза получили доступ к целым слоям западной культуры, считавшимся табу все долгие годы так называемого "железного занавеса"...

- Йестердэй, ол май трабелз симд соу фар эвэй... - завыл вдруг сидевший подле Рогачева Александр Тыковлев.

- Иди проспись, - Рогачев, сбросив оцепенение мечтательной задумчивости, раздраженно ткнул своего зама раскрытой ладонью в лоб. Продолжайте, пожалуйста, - со смущением и любезностью повернулся он к Биттерану.