Уильям Котцвинкл - Инопланетянин

Из детской доносились голоса. Она порой задумывалась, во что дети там играют, если для игры необходимы картинки с изображениями полуголых космических принцесс.

«Мои малыши», — вздохнула Мэри. Но приблизившись к детской, услышала голос Тайлера, а потом Стива и Грега. Но этим обитателям Преисподней она приказала отравляться по домам. Значит, как всегда, ее не покушались, остались у них на всю ночь, а наутро появятся перед своими матерями с воспаленными глазами и загадочным видом.

Терпенье ее иссякло. Запахнув плотнее халат, она приготовилась к атаке, но увидела за полуоткрытой дверью вспыхивающий красный свет — самодельное лазерное устройство, мигающее в такт музыке.

Действует, надо признать, успокаивающе.

— Смотри-ка, вот это титьки! А у этой еще больше…

Мэри без сил прислонилась к стене. Ну как с ними бороться? Если она влетит, как сумасшедшая, в их памяти запечатлеется образ женщины-в-халате-визжащей-в-ночи, не повлияет ли это им на их психику? Не разовьется ли у них какой-нибудь комплекс? Боже, скоро опять разболится голова.

Словно раненый верблюд, она ссутулилась и уже хотела вернуться в комнату, как на лестнице раздался топот и в детскую ворвался Эллиот.

— Ребята!

— Взгляни на эту, видел что-нибудь подобное?

— На заднем дворе я видел настоящее чудовище!

— Чудовище? А у меня здесь шикарная марсианка в одних трусиках.

— Говорю же вам — там был гоблин! Ростом в три фута, с длиннющими руками. Он сидел в кукурузе.

— Закрой дверь, а то родительница проснется.

Дверь прикрыли. Родительница медленно побрела в комнату.

Это не дом стоял набекрень, а мозги Эллиота. Совсем спятил ребенок.

Может, это какой-то робкий маньяк действительно и избрал ее огород своим наблюдательным пунктом.

«Почему? — недоумевала она. — Почему все это обрушивается именно на меня?»

Он был снова здесь, на этой самой поляне…

Инопланетянин прислушивался к голосам землян, суетившихся на месте посадки корабля. Наблюдая за ними из-за деревьев, он начинал понимать, о чем они переговаривались.

«Здесь был НЛО, но его упустили…» «Приземлился на этой поляне и улетел». «Выскользнул прямо из-под носа!»

Тот, кто, по-видимому, был у них предводителем со связкой звенящих, нанизанных на кольцо металлических зубов, поворачивался и показывал рукой то в одну сторону, то в другую. Остальные кивали с глупым видом. Потом предводитель сел в машину и уехал, остальные последовали за ним. День был уже в разгаре, место посадки опустело.

Инопланетянин с грустью смотрел на примятую улетевшим кораблем траву.

«Выскользнул из-под носа».

Он с трудом поднял отяжелевшую руку. Силы иссякали, сказывалось отсутствие пищи. Чудодейственных питательных таблеток, составлявших основной рацион для экипажа, на Земле не было. Он пожевал было несколько ягод кизила, но нашел их несъедобными, к тому же в них были твердые косточки.

Уже десять миллионов лет он собирал на Земле дикие растения, но так и не удосужился выяснить, какие из них съедобные, какие нет, и выяснять это теперь было поздно.

Кажется, ничего не пожалел бы за одну крошечную питательную таблетку с заложенной в нее живительной энергией!

Он забился глубже в кусты и прилег там на землю, подавленный и ослабевший. Конец был близок.

Эллиот мчался на велосипеде, направляясь к отдаленным холмам. Почему туда, он не мог объяснить.

Велосипед притягивало туда будто магнитом. Во всяком случае, он явно знал, куда ехать, и Эллиоту оставалось лишь не мешать ему.

Эллиот был из тех мальчиков, которых обычно называют шельмами. Обычно он жульничал, когда играл в парчизи. В его голосе вдруг, как джинн из бутылки, появлялась невыносимая, режущая уши пронзительность, и каждый раз, будь это дома или в классе, Эллиот этим противным, пронзительным голосом говорил как раз то, что говорить не следовало.

Дома он увиливал от всего, от чего только мог, зная, что Мэри или Майкл все за него сделают. Очки с толстенными линзами придавали ему сходство с лягушкой, словом, ни дать, ни взять — психопат и шельма впридачу!

Его жизненный путь вел в никуда, но если можно было бы указать точное место на карте человеческой судьбы, то Эллиота ожидали посредственность, мелочность и депрессия — он был из тех людей, которые бросаются под колеса поезда. Но случилось так, что именно сегодня жизненный путь Эллиота круто свернул в сторону от первоначального курса и прямехонько повел его к холмам.

Велосипед привез его на огнезащитную просеку, проложенную по склону холма. Здесь Эллиот спрыгнул на землю и перевел велосипед на другую сторону усыпанной сухим валежником просеки. Ему показалось странным, что его двухколесная машина, покореженная и заржавленная из-за того, что хозяин к ней относился бездушно, часто бросал ее где придется, оставлял под дождем, сегодня казалась легче пушинки. Ему даже почудилось, что сегодня, несмотря на ржавчину, она сияла как новенькая.

Велосипед легко катил по извилистой тропинке через рощу. Выходя на поляну, Эллиот всем своим существом ощущал: здесь произошло что-то невероятное. Все здесь хранило память о пребывании огромного космического корабля. Близоруко щурясь сквозь толстые линзы очков на вмятины в траве, мальчик словно воочию видел оставивший эти следы корабль.

Сердце Эллиота громко стучало, и если бы оно было устроено, как у пришельца, свет в его груди уже горел бы. Лоб мальчика пылал, словно его коснулась немыслимо мощная неземная энергия, остатки которой еще витали над поляной.

Затаившись в кустах неподалеку, старый ботаник старался не выдать своего присутствия — ведь где-то вокруг может рыскать эта скверная собака, не теряющая надежды цапнуть заслуженного ученого за ногу.

Нет, похоже, что молодой землянин пришел один. Все равно не стоит высовываться. В любой миг можно испустить дух, и незачем это видеть посторонним.

Мальчик же делал что-то непонятное. Достав из кармана пакетик, он извлек из него крошечный предмет и положил его на землю, отошел на несколько шагов, повторил странные манипуляции, опять отошел, и так еще раз, и еще, пока не скрылся за поворотом.

Старый путешественник, собрав остатки сил, выполз из кустов. Любопытство было доминирующей чертой его характера, но в его годы меняться поздно. Опустившись на четвереньки, он выбрался на поляну и увидел, что же там оставил мальчик.

На траве лежала маленькая круглая таблетка, удивительно похожая на их питательные таблетки из космического рациона. Старый ботаник поднял ее и положил на ладонь. На таблетке было отпечатано нечто, не поддающееся расшифровке: «М&М»[2].