Дмитрий Янковский - Третья раса

— Разве ты знаешь что-то плохое об охотниках? — спросила Леся.

— Нет, — ответила Лидочка. — Но охотники ныряют намного глубже, чем мы. Я не понимаю людей, которые проводят часть жизни за границами смерти.

Мне показалось, что вычислитель выдает не совсем адекватный перевод. Вряд ли он был приспособлен для ведения философских диспутов между дельфином и человеком.

— Пусть он скажет нам что-нибудь, — попросил Тоша.

— Скажи им, — повернулась ко мне Леся. — Они действительно так знакомятся. Только не говори «привет», а что-нибудь, о чем ты на самом деле думаешь. Они вообще не принимают лжи. Просто не понимают в ней смысла, хотя знают, что люди умеют врать. И любую фальшь они очень остро чувствуют.

Я шагнул к пульту коммутатора и произнес первое, что пришло мне в голову:

— С берега океан похож на зверя, заключенного в клетку.

Леся удивленно подняла брови, а Тошка с Лидочкой замолчали.

— Снаружи шторм, — первым нарушил молчание Тоша. — Ты выпустишь нас?

Я понял, что он обратился не ко мне, а к Лесе. Меня он просто проигнорировал.

— Да, я для этого и приехала, — ответила она, ненавязчиво оттеснив меня от пульта. — Хотите уйти прямо сейчас?

— Да. Вернемся, когда кончится шторм. Роман будет работать на станции?

— Да. Я открою вам нижний люк, чтобы вы могли войти в вольеру, когда угодно.

Леся нажала на пульте несколько кнопок и я ощутил ногами вибрацию приведенных в действие механизмов. Тошка с Лидочкой нырнули и, промелькнув серыми силуэтами, скрылись из виду в смоляной глубине.

— Кажется, мне устроят приличную взбучку, — вздохнула Леся, направляясь к трапу.

— За что? — насторожился я.

— Тоша с Лидочкой могут уйти навсегда. И мне придется объяснить, почему это произошло.

— Погоди. Я их что, чем-то обидел?

— Не знаю. Честно говоря, ни один специалист по психологии не может уверенно заявить, что творится в голове у дельфинов. А уж на что они могут обидеться, вообще никому не известно. Обычно они отвечают, когда знакомятся. А тут сразу попросились уйти. К тому же предварительно поинтересовались, будешь ли ты работать на станции.

— Только заступил, уже напортачил, — вздохнул я, поднимаясь вслед за Лесей по трапу.

— Не факт. Но тебе следовало сказать им что-то, не относящееся к их среде обитания.

— Ты же сама попросила меня не лгать. У меня сегодня все мысли связаны с океаном.

— Их это могло удивить. А дельфины чаще всего боятся того, чего не понимают. Их естественная жизнь весьма незатейлива. Ловля рыбы, игры, любовь.

— Но ведь они обладают вполне развитым разумом.

— Если сравнивать с человеком, то интеллект взрослого дельфина примерно равен интеллекту десятилетнего ребенка. Представь себе ребенка, который живет самостоятельной жизнью, добывает пропитание и занимается сексом.

— Забавно.

— Не знаю, что тут забавного. Некоторые ученые считают, что разум дельфинов возник как побочный эффект развития эхолокационных способностей. Для просчета подобной информации требуется развитый мозг, а дельфинам нужен еще более развитый, поскольку живут они только одним полушарием. Так что их разветвленные извилины развивались в первую очередь как математический аппарат и лишь потом в них затеплилось абстрактное мышление и воображение. Но я не сторонник этой теории, если честно.

— А какая теория на этот счет у тебя?

— Я склонна верить их собственным легендам.

— У дельфинов есть легенды?

— Конечно. Разве у десятилетних детей нет легенд?

Я вспомнил, как мы с Вовкой, забравшись ночью в эллинг его отца, пугали друг друга всевозможными страшилками. Почему-то взрослые потом забывают, на основе чего эти страшилки придумываются, но я помнил это прекрасно.

— Корни всех страшных детских историй кроются в подслушанных разговорах, — поделился я с Лесей. — Взрослые говорят о повседневных взрослых вещах, думая, что дети спят. А они не спят, а засыпают, находясь в пограничном состоянии между сном и бодрствованием, когда в соседней комнате говорят о гинекологии, катастрофах, авариях на производстве, о преступлениях, обманах, сексе и прочем, что обходит детей стороной. Многих слов дети не знают, поэтому подменяют их смысл звучанием. В результате кровельное железо превращается в кровавое, а обычный анализ крови на медосмотре в акт жуткого вампиризма. Может, и с дельфинами так же, раз они похожи психикой на детей? Может, их легенды являются отголоском того, что мы, люди, делаем в океане?

— Отчасти это так. Но большинство их преданий, самые древние, не вписываются в эти рамки. Ведь дельфины обзавелись разумом намного раньше, чем наши предки слезли с деревьев и лишились хвостов.

Я призадумался. Мне никогда не приходилось сталкиваться с дельфинами так близко, чтобы задумываться о таких вещах, как их легендаристика и мифология, однако теперь эта тема показалась мне в высшей степени интересной.

«У них ведь и религия могла сформироваться, — подумал я, выходя в коридор вслед за Лесей. — По крайней мере, примитивная. Надо будет почитать об этом, чтобы иметь хоть малейшее представление».

Как и было обещано, мы поднялись в рубку поста наблюдения. Заслышав наши шаги по трапу, дверь открыл пожилой мужчина, одетый в технический комбинезон.

— Привет, Бен! — поздоровалась с ним Леся. — Знакомься, это Рома, твой новый сменщик.

— Здравствуйте, — я счел уместным едва заметно поклониться.

— Привет, — буркнул старый Бен.

Брови у него были такими густыми, что взгляд казался тяжелым и подозрительным.

— Я ему все покажу, — Леся незаметно подтолкнула меня к порогу. — А вы езжайте домой.

Шагнув к Бену ближе, я уловил исходящий от него запах спиртовых испарений. В общем понятно было, что меня сюда не просто так взяли, а решили хоть на время удалить со станции старого пропойцу. Видимо, молодой инвалид-охотник не так беспокоил начальство.

Бен прокряхтел что-то невразумительное, забрал обшарпанную сумку и удалился, загрохотав ботинками по трапу.

— Не очень приятный тип, — признался я, когда шаги сторожа стихли.

— Звери его тоже не любят. В последнее время Бен совсем опустился, так что ему активно ищут замену. Но в здешних краях мало желающих работать на станции сторожем. Бен тут жил почти безвылазно два года. Честно говоря, не думаю, что вы с ним наладите отношения.

— Да я не очень-то и стремлюсь.

Оборудование сторожевой рубки показалось мне незатейливым, но вполне современным — электронный бинокль на станине, похожий на те, какими мы пользовались на охоте, два монитора для наблюдения, блок связи, навигационный блок, персональный компьютер и легкий кухонный модуль.