Дмитрий Янковский - Третья раса

— Но я не охотник, — буркнула Леся.

— Однако ведь собиралась идти в учебку?

— Меня манил океан. Ветер. Свобода. Я все это получила и без охоты.

— Вот видишь. Ты чем-то похожа на Молчунью, наверное, тебя тоже крестил ветер. Я заметил, что он не обдувает тебя, а ласкает.

— Бред, — она неуверенно пожала плечами. — Хотя что-то в твоих словах есть. А почему ты решил, что тебя крестил океан? Расскажешь?

— Сегодня я расскажу все, что ты пожелаешь узнать. Это будет ритуальное освобождение от воспоминаний.

— Интересно, — Леся сбавила скорость и откинулась на спинку кресла.

Катер перешел с режима глиссирования на обычный и закачался на усиливающихся волнах. Свист турбин сделался почти неслышным.

— Четыре года назад, по пути из учебки на базу, — начал я, — наша команда вступила в бой с пиратами в Средиземке. Был свирепый шторм, была ночь, и схватка вышла очень тяжелой. Пираты колотили с мачты из автоматического пулемета, а Молчунья отвечала из турельного ракетомета. Под ее прикрытием мы с Чистюлей высадились на палубу и били из легких гарпунных карабинов во все, что движется. В конце концов мы победили и заперли уцелевших пиратов в помещении камбуза. Однако шторм так разгулялся, что все вырубились от жестокой морской болезни. Всех, включая нашего командира по кличке Жаб, просто выворачивало наизнанку. Даже Рипли, хотя она настоящая океанская волчица. Все слегли — все, кроме меня. У меня даже голова не кружилась. Курсовой автомат захваченного корабля не справлялся с управлением, судно, замаскированное под сухогруз, в любой момент могло переломиться надвое. И я стал к штурвалу. Я один был в состоянии это сделать, понимаешь? В ту буйную ночь океан принял меня в охотники. И только он может меня уволить из них, а не какие-то доктора.

Леся задумалась и вновь перевела катер на глиссирующий режим. Над водой идти было легче — не так качало.

Глава 2

Звери

Когда на горизонте замаячила ажурная мачта плавучей станции «Тапрабани», у меня уже не оставалось сомнений в правильности выбранной мною одежды и обуви. Шторм разгулялся, небо заволокло низкими серыми тучами, ветер срывал брызги с пенных барашек и швырял на нас с Лесей. Ее шелковая рубашка промокла и налипла на тело, а моя форма, пропитанная специальным составом, отталкивала воду не хуже гусиных перьев. На ветру Леська быстро озябла, и я отдал ей свою рубашку.

— А ты говорила, что не надо было переодеваться, — поддел я ее.

— Ладно, замнем, — буркнула она, натягивая рукава. — Хочешь повести катер?

— Хочу.

Пока Леся передавала мне ручку управления, наше судно развернуло бортом по ветру и захлестнуло приличной волной. Я чуть не взвизгнул — с голым торсом не очень приятно, когда тебя окатывает брызгами на ветру. Зато Лесе в моей форменной рубашке было теперь хорошо.

Я поудобнее устроился в пилотском кресле и, дав с места самый полный вперед, вывел катер на режим глиссирования. Генераторы поля подняли его сантиметров на сорок над водой, турбины взвыли, источая жар.

— Ух! — выдохнул я, довольный разгоном. — Получше нашей старой машинки!

— Что?

— Хороший катер, говорю!

Леся кивнула. Можно было сказать ей то же самое на языке жестов, которым охотники общаются в глубине, поскольку она еще в детстве научилась ему у Молчуньи. Но я предпочел повысить голос, чтобы перекричать турбины. Леся ведь не была охотником, а то, что она знала Язык — случайность.

Вместо того, чтобы направить катер к платформе «Тапрабани» по кратчайшей траектории, я вывел его на широкую дугу — хотел насладиться скоростью и контролем над машиной. Набегающий поток воздуха выдул из меня остатки дурных предчувствий, наполнил ни с чем не сравнимым восторгом единения со стихией. Мне вдруг стало совершенно ясно, что океан не позволит мне уйти из охотников, что я навсегда останусь одним из них, хоть и списанным по здоровью. Постепенно все привыкнут к тому, что я буду заступать на дежурство по «Тапрабани» в форме, а может, если повезет, мне и прозвище на станции дадут соответствующее — Охотник.

Турбины свистели, как сотня сверкающих гарпунов, выпущенных очередью из скорострельной пушки, волны бессильно пытались лизнуть днище катера, но я от них уходил.

— Ты тоже хорошо водишь! — крикнула мне на ухо Леся.

Еще бы! Чего она ожидала от человека, который специально учился морскому делу, а затем вел огромный сухогруз в самое сердце бури? Катер же был удивительно легок в управлении, как и положено дорогой гражданской машине. И хотя прямоточный привод был для меня внове, но я быстро к нему привык. Погоняв катер как следует, я пустил его по прямой к «Тапрабани». В сумерках шторма станция выделялась яркими габаритными огнями.

— С причаливанием что-нибудь изменилось? — спросил я, понижая обороты турбин.

— Нет. Оставили стандартный эллинг, только сделали ворота побольше, — ответила Леся. — Подойдешь ближе, увидишь.

Сбросив ход до среднего, пришлось отключить генераторы глиссирующего экрана — они не справлялись с нагрузкой без поддержки подъемной силы корпуса и спойлеров. Катер с гулким ударом опустился на воду и волны взялись за него как следует.

— Включи водометы! — посоветовала Леся.

У меня дух захватило — отвык я от океанской качки.

— Где они включаются? — с приборами у меня не было времени разобраться.

— Дай я сама.

Мне пришлось уступить ей место. Устроившись в пилотском кресле, Леся запустила поршневой мотор и, борясь с качкой, на водометах подошла к громаде плавучей станции. Вход в эллинг обозначался светящейся бегущей стрелой, ее и впрямь было хорошо видно. Плюс светоотражающие оранжевые клинья по краю внушительных ворот в борту станции. Через такой проход можно загнать внутрь не только катер, но и довольно большое исследовательское судно или даже древний эсминец, какие бороздили океаны сто лет назад во время войны.

Впустив нас, ворота задвинулись, отгородив внутреннюю акваторию эллинга от бушующих океанских волн. Приветливо вспыхнули прожектора, озарив металл переборок и проявив на черной глади воды отражения погрузочных устройств. У пирса в замках швартовых узлов стояли три катера — два штатных аварийных и один совсем старый, частный, всего с одной кормовой турбиной и без намека на систему глиссирования. Я решил, что это катер Бена, которого я должен сменить.

С последнего моего посещения «Тапрабани», полгода назад, здесь многое изменилось. По крайней мере, эллинг тогда был раз в десять меньше, или мы зашли не в те ворота, что в прошлый раз.

— Тут стало просторнее, — сказал я, разбудив дремавшее эхо.