Юрий Манаков - Мультипликатор

Где-то на пятом по счету мосту, когда солнце уже коснулось своим краем горизонта, решил-таки исполнить мечту рыбака-браконьера. Отстал от каравана, встал по центру моста, достал свой крючок, выбрал икряную проходную самочку осетра килограммов на двенадцать и небрежно забагрил ее своим универсальным крючком. Сунул в мешок и в отличном настроении догнал кавалькаду.

Так что, когда мы ближе к ночи добрались до развалин четвертого населенного пункта, где решили устроить привал на ночь, у нас имелся в наличии запас свежайшего продукта.

Но в деревне нас ждал сюрприз. Из двух десятков разрушенных домов три оказались жилыми.

Жилые-то они были жилые, но кто в них жил осталось неизвестно и непонятно. Да, топились печи, все было чистенько и прибрано. А в одном доме на столе даже стояла громадная плошка с рисом, от которого еще шел парок. Но, ни единой живой души. Утекли хозяева. Видно, не любят здесь гостей, боятся и опасаются. А как известно, - раз боятся - значит уважают.

Посему дал команду и мы по наглому расположились в доме, где только что варили рис. Раздули угли в печке и я ускоренным темпом выпотрошил осетра, отложив в сторонку шмат с черной икрой. Затем немного подумал и решил - ну, не могут люди жить рядом с рекой и не кормиться за ее счет. Так не бывает. А следовательно, где-то припрятан необходимый, но запрещенный инструмент. Сходил в дом, прикинул, где бы сам спрятал запретное оборудование, порылся по сусекам и нашел-таки осетровый грохот, с помощью которого и фильтранул икру от пленок. Затем заправил маслицем, посолил и выставил посередине стола в дополнение к рису, жареной и вареной красной рыбе.

Поужинали мы знатно - в лучших традициях кондовых астраханских браконьеров на планете Земля. После чего, уставшие спутники завалились спать, а я решил немного погулять. Все-таки загадка пропажи населения деревни не отпускала.

Встал на крыльце и сначала понюхал воздух - пахло тиной, тропическими цветами и еще чем-то - чему у меня не было определения. Сразу за околицей деревни начинались плавни. Несмотря на легкий ветерок, который местами пробегал по верхушкам камышей и заглушал тихие звуки, с той стороны слышался шорох и суета. Но суета неопасная. Через несколько минут, неожиданно, то ли закричала ночная птица, то ли еле слышно заплакал ребенок - грудничок. Я вздохнул и неслышным приведением скользнул в темноту.

Это были крестьяне. Всю их семейку я можно сказать - взял тепленькими. Они не услышали и не увидели, как я, используя темноту ночи, подошел к ним вплотную, да к тому же еще и со стороны камышей. Глава семьи, мать, два старших сына близнеца двенадцати лет, девочка лет пяти и грудной ребенок на руках у матери. Место, где они сидели, оборудовано заранее, как раз для таких нежданных визитов как наш, так что приглашать их обратно в дом особого резона нет. Завтра мы уедем и они спокойно займут свое законное место. Я сделал шаг в темноту и заскользил обратно к дому.

Перед тем как устраиваться спать еще раз попытался почувствовать знак беды, но в округе было тихо и покойно. Я вошел в дом, расстелил скатку, положил под голову рюкзак, упал и, еще не коснувшись постели, провалился в здоровый и глубокий сон.

Утром по здравому размышлению решил-таки взять языка. Было у меня подозрение, что местный житель может кое-что знать. Поэтому поднялся тихо и выскользнул из дома еще до рассвета. Звездное небо только-только начало светлеть, ближайшие предметы скрывал плотный туман, погодка для диверсий - то, что доктор прописал. Предвкушая хорошую утреннюю разминку, двинулся кошачьим шагом к укрытию крестьян по уже известному пути.

Вся семейка дружно сопела в две дырочки. Видно намаялись пока бодрствовали ночью. Шагнул к главе семейства и ткнул пальцем за ухо, вырубая на несколько минут. Порядок. Затем, подхватив на руки не такое уж и маленькое тело, шагнул в камыши. Отойдя подальше, взвалил пленника на плечо и широким шагом направился обратно к хижине. Затащил тело в дом и посадил на скамейку, прислонив спиной к стене. Черпанул ковшиком водички, пригубил, сделал несколько глотков и плеснул остатки в лицо крестьянину. Тот дернулся и вернулся из страны сновидений.

Первое, что сделал бедолага, когда открыл глаза, это попытался бежать. Но получилось это у него смешно. Он уперся спиной в стенку хижины и стал быстро-быстро перебирать ногами, скользя пятками по полу. 'Убежал' он таким образом понятное дело недалеко. Я демонстративно прихватил в правую руку массивный табурет, в лучших традициях НКВД взвесил его на руке, примерился, представив, как сейчас разобью этот предмет мебели ему об голову, и… уселся на него напротив крестьянина. Затем рыкнул для порядка и стимулирования умственного процесса у пленника и, добавив инфразвука, замогильным голосом спросил.

– Как звать-то? - крестьянин с минуту пытался подобно рыбине на воздухе выдавить из себя хоть что-то и, когда я сурово насупил брови, не выдержав ожидания, наконец, выдавил из себя.

– Геактерий я, господин. - Звучало имя весьма необычно и забавно, но чего только не случается на белом свете.

– Почему убежал?

– Страшно, господин.

– Давно здесь поселился? - крестьянин посмотрел на свои руки и стал медленно загибать пальцы. Как только загнул семь штук, поднял ладони и показал мне. Я кивнул и продолжил. - Кто-нибудь кроме нас еще проезжал?

– Позавчера. Боевой отряд стражей реки. В сторону города. - Мужичок скосил глаза, увидел на столе недоеденные куски осетрины, задрожал как осиновый лист и ему опять стало дурно. Мои соратники, которые столпились у меня за спиной, понимающе и не без злорадства переглянулись. Я легонько похлопал крестьянина по щекам, приводя в чувство, и уточнил.

– И все? - мужичок собрал глаза в кучку, преодолел себя и выдал.

– Еще месяц назад. Боевой отряд. В том же направлении.

– Сколько человек? - крестьянин продемонстрировал мне свои пять пальцев.

– Чего они там забыли?

– Не знаю, господин. - Я оглянулся на своих спутников, которые с болезненным интересом слушали наш разговор, и вопросительно изогнул бровь. За всех ответил Ригни, недоуменно разведя руками. Пришлось продолжать допрос.

– Те, которые месяц назад, они что - обратно не вернулись? - Геактерий, после некоторой заминки ответил.

– Нет, господин. - Я решил прояснить вопрос.

– С ними что-то случилось? - крестьянин отвел глаза и стало ясно видно - находился он в сильном затруднении, но что-то знает. Пришлось болезненно ткнуть его пальцем и поторопить. - Ну! - спотыкаясь на каждом слове, Геактерий ответил.

– Их… Перехватили… Лесные… Твари… - и здесь он переступил свою черту. У него из глаз полились слезы, он заскрипел зубами и тоненько завыл.