Антон Первушин - Дорога к Марсу

Так что каждое заинтересованное лицо планировало использовать «Арес» и команду Аникеева в своих целях. Но что-либо разжевывать для назойливого гостя… нет! Козловский покачал головой.

В свете ночника лицо гостя казалось неживым.

– Подробней о Центре, попрошу вас, – снова прозвучал лишенный эмоций голос.

Козловски почесал волосатую щиколотку, поглядел снизу вверх на гостя и выпустил облако дыма.

Читает мысли? Возможно. Каких только уникумов не вербуют спецслужбы… А Одиннадцатое Сентября прохлопали. И Двадцать Четвертое Февраля прохлопали тоже…

Что мог знать Козловски о Центре?

Больше, чем любой другой человек на Земле, но в то же время – ничтожно мало. С Марсом всегда так. Переменная планета. Инопланетяне были большие затейники…

Сооружение, точно сошедшее с иллюстрации к «Хребтам безумия» Говарда Лавкрафта. Его обнаружили, сравнивая рельеф Фобоса на фотоснимках и на радиолокационной карте. Аномалия была отлично замаскирована, и в видимом диапазоне практически не просматривалась. Кособокая пирамида с ребристыми гранями. Словно загнутый, иззубренный клык, выросший в черной пасти Фобоса. Несомненно – металлический. Аномалию назвали незамысловато, но исчерпывающе – Центр.

– Кто еще знает о Центре? – задал гость следующий вопрос.

Козловски сбил пепел, выдохнул в сторону гостя облако дыма. Он запретил устанавливать в спальне камеры видеонаблюдения. Но противопожарный датчик имелся; и красный огонек светодиода уже подмигивал Козловски. Значит, сюда спешит охрана: пара опытных ветеранов, прошедших Ирак и Северную Корею.

Гость вздрогнул. Мысль председателя правления «GLX Corporation» ему явно не пришлась по нраву. В следующую секунду он метнулся вперед.

Козловски отпрянул и закрылся руками, сигарета вывалилась из пальцев и прожгла на трусах дырку. А гость уже навис над ним; нижняя челюсть развалилась на две половины, превращаясь в паучьи хелицеры.

Дьявол, где же носит охрану!..

А потом его словно окатили помоями. Теплыми, склизкими, пахнущими железом помоями.

Председатель правления открыл глаза: на том месте, где только что стоял гость, расползалась по паркету серая слизь. Той же дрянью была заляпана постель Козловски, и он сам – с ног до головы…

Распахнулась дверь. В спальню ворвался охранник – рослый темнокожий был лицом серее той слизи. Он поглядел безумными глазами на Козловски, затем – на лужу под кроватью. Козловски понял, что и у ветерана не все в порядке.

– Босс, там Дженкинс. – Охранник махнул рукой в сторону двери. – Хлюп! И исчез, нету! Только все стены в каких-то соплях. Господи, никогда такого не видел! И вот здесь… Что это за дерьмо, босс?

Козловски торопливо вытер руки о пододеяльник. Гость стремился выяснить, что и кому известно о Центре. Был ли он каким-то образом связан с Центром? Агент… с Фобоса? Агент тех, кому принадлежит Центр? Бред на первый взгляд, но вдруг?

Председатель правления «GLX Corporation» поднял глаза на охранника.

– Вы в порядке, босс? – спросил тот, отступая от края лужи. – А у вас что произошло? И где пожар?

Почему гость ни с того ни с сего превратился в жидкость? Что-то произошло на Фобосе? Что случилось с Центром?..

– Босс, смотрите, – охранник указал широкой лапой на стену. Из розетки, из каких-то мельчайших трещин и пор в гипсокартонном покрытии просачивалась эта чертова серая слизь.

«Матерь Божья! Они были повсюду!» – понял Козловски.

И потянулся за телефоном.

…В одной из аванлож Английской национальной оперы охрана и референты суетливо очищали костюм лорда Квинсли от серой слизи. Заслушавшись партией Мерседес, которую исполняла Дарья Зыкова, лорд пропустил тот момент, когда его блистательная спутница Клэрити Пейдж исчезла, расплескавшись по полу непонятной студенистой массой.

К счастью, этого не заметили журналисты, которые наверняка присутствовали в зале. Вроде бы не заметили.

Во внутреннем кармане мокрого пиджака завибрировал телефон. Лорд Квинсли жестом приказал оставить его в покое, выхватил коммуникатор и ткнул наманикюренным ногтем в дисплей.

На связи был советник президента США Донован.

– Плохо, сэр Чарльз, – не поздоровавшись, начал советник. – На Козловски напали.

– Кто напал? – раздраженным тоном спросил Квинсли, он был в шоке от того, что стряслось с красавицей Клэрити, поэтому соображал с трудом. – Этот пройдоха жив?

– Они все время находились на Земле, сэр Чарльз! Это невероятно!

– Кто, Дон?

– Пришельцы, черт возьми! Пришельцы!

Разделение прошло без проблем.

Вытянутая громада «Ареса» растаяла на фоне Млечного Пути. Размытый конус хвоста Кометы Гивенса, точно стрелка на карте, какое-то время подсказывал экипажу Аникеева, где стоит искать корабль, верой и правдой служивший в течение долгого и беспокойного межпланетного полета.

– Эд… – вздохнул Булл, глядя в иллюминатор на засеянное алмазными искорками черное поле.

Аникеев поскреб подбородок, затем сказал:

– Джон, сочини-ка еще один рапорт в ЦУП, на этот раз – короткий. Мол, у нас все о’кей, расстыковались успешно, и к тому моменту, когда вы получите это сообщение, мы уже войдем в верхние слои марсианской атмосферы.

И там придется несладко. Если только «связка» из орбитального корабля «Орион», посадочного модуля «Альтаир» и научной лаборатории «Ригель» не трансформируется в нечто… в нечто совсем иное. В нечто приспособленное для посадки на небесное тело с плотной атмосферой.

Неожиданно они поняли, что трансформация уже происходит.

Плавно и почти незаметно для глаз герметичный объем посадочного модуля расширился. Потолок поднялся выше, переборки раздвинулись, словно «Орион» раздуло внутренним давлением.

Камеры, расположенные за бортом, показывали, что «связка» становится обтекаемой, что нарастают, точно живые, плоскости крыльев. Приборы, мачты антенн, стыковочные узлы, внешние топливные баки – все скрылось под черной, похожей на шкуру дельфина, обшивкой.

Аникеев невольно выругался, когда пульт управления, приборные панели «Ориона» вдруг потекли, словно были сделаны из жидкого металла, как в старом фантастическом фильме, а затем застыли, сформировав несколько консолей. Больше не было ни рядов тумблеров, ни клавиатур, ни рычагов, ни разноцветной индикации… Ничего из того, с чем экипажу доводилось иметь дело. Пара серебристых сенсорных экранов – и только.

А затем заструились яркие лучи, и над новыми консолями возникла голограмма: лицо темнокожего человека с закрытыми глазами.

– Гивенс! – Аникеев хлопнул ладонью по подлокотнику. – Вот что означает твоя трансформация!.. Но как?