Журнал «Если» - «Если», 2011 № 11

Седьмой, четырнадцатый, девятнадцатый и двадцать четвертый. Как же я ухитрился пропустить кнопку девятнадцатого?! Черт!

Если бы Дениз продолжала осуждающе смотреть на меня, у меня не хватило бы духу нажать эту последнюю. Конечно, один шанс из четырех, что именно это нужный нам этаж. Но все же. Однако Дениз была занята препирательством с каким-то парнем в пальто из угольно-черной шерсти, который втолковывал ей, что она должна держать своего муженька под более плотным контролем.

— Он мне не муж, — отвечала она. — Был в свое время, но больше никогда!

Меня и так уже мутило от выпитого, а после этих слов совсем повело, но я воспользовался тем, что она на меня не смотрит, и надавил кнопку девятнадцатого этажа.

— Бип! — сказал я при этом самым жизнерадостным из всех своих пьяных голосов. И для ровного счета нажал еще и кнопку восемнадцатого. — Бип-бип!

Черное Шерстяное Пальто схватил меня за руку.

— Хватит! Еще одно «бип», и я вызываю секьюрити!

Девятнадцатый этаж оказался тем, который был нам нужен.

Я радовался, что не более низкий, поскольку каждый раз, когда мы впустую останавливались и дверь открывалась на никому не нужный этаж, остальные пассажиры злились все больше и больше, и маскирующий накал эмоций возрастал. Черное Пальто взял на себя труд нажимать кнопку закрывания дверей, не давая им полностью раздвинуться. Возможно, он ощущал от этого некое моральное удовлетворение, но скорости подъема это нисколько не повышало.

Ко времени, когда мы достигли девятнадцатого этажа, мой желудок отчаянно бунтовал, а голова кружилась. Почему я ничего не поел, прежде чем пуститься в эту авантюру?

К счастью, проверку на наличие мух я при каждой остановке проводил почти на автомате. Весь этот день я изучал вестибюли с лифтами, прикидывая, где бы разместил жучков, если бы они у меня были. И особенно если их ассортимент сводился бы к Musca domestica — обычной или генно-модифицированной.

Но при этом я упустил из виду, что значит для Перкинса иметь в своем распоряжении целый этаж. Джеррет не выказал особой изощренности, когда выслеживал Кору, а теперь же, когда вообще никакой нужды не было, он просто разместил несколько десятков мух прямо на потолке вестибюля, расположив их так, чтобы все углы обзора перекрывались и давали полную картину того, что происходит в кабине любого лифта, когда ее двери открыты. Нагло, конечно, с его стороны, и заставляет предположить, что он себя ощущает чем-то вроде зрячего короля в стране слепых. Ну правда, даже если кто-нибудь из обыкновенных посетителей и заметит необычное скопление мух в этом вестибюле, откуда ему знать, что на самом деле за этим кроется.

Шерстяное Пальто что-то пробормотал и в очередной раз яростно вдавил кнопку «закрыть», на этот раз дав дверям полностью раскрыться. Пять секунд спустя они снова сдвинулись. А я теперь понял, где находится Джеррет. Надеясь, что он не знает о моей осведомленности.

Возможно, это пиво совсем ударило в голову, но внезапно все подавляемые мною эмоции охватили меня с новой силой. И я был чертовски рад тому, что изменил свой первоначальный план. Сильно сомневаюсь, что под взглядами такого количества сканирующих меня мух я смог бы убедительно сыграть роль безразличного ко всему социопата. Может, Джеррет и не понял бы происходящего, но уж точно заподозрил бы неладное.

К тому времени, когда мы достигли ресторана, я уже был пьян в стельку. Дениз из лифта чуть не выбежала, но я догнал ее и схватил за руку. Тут было не до пожатий локотка. Я должен был произнести убедительные слова, чтобы спасти наши отношения. Если смогу.

— Девятнадцатый этаж, — сказал я. — Это точно он.

Тут желудок подступил мне к горлу.

— Через минут все объясню, а сейчас мне надо в туалет.

Несколько минут спустя я вновь обрел нормальную форму и присоединился к Дениз и Лорел, сидящим за крохотным столиком с потрясающим видом на берег озера. Мух здесь не было. Я внимательно все осмотрел, но Джеррет, видимо, не осмеливался вторгнуться в это место. Он был знаком с действием мухобоек.

Дениз все еще дулась. Лорел была занята каким-то напитком цвета соломы, безо льда. Дениз сидела на обитом кожей диванчике, где могли бы поместиться двое, но она даже и не подумала подвинуться, поэтому я сел рядом с Лорел.

— Так это была какая-то игра? — начала Дениз, когда я еще не успел как следует устроиться. — Сначала ты хочешь изобразить из себя великого героя, действующего, пока я сижу дома — как в старые времена. Затем, когда я тебе этого не позволила, нет уж, только не сейчас, когда ставка — жизнь нашей дочери, ты надираешься этой дрянью и заставляешь меня думать, что тебе все по барабану, обходишься со мной, как… как с распроклятой армейской женой. Причем не настоящей, а выдуманной. Такой, какой ты, по их мнению, должна быть, а не реальной личностью. Женщина, у которой только одна роль — произносить в нужных местах: «Да, я понимаю», «Да, я сделаю все, как скажешь», «Да, я буду тебе надежным тылом», «Да, я буду всем, что тебе нужно, и никогда даже не намекну, что мне самой тоже что-то может быть нужно». Да, да, да, потому что… потому что… потому что ты где-то там постоянно рискуешь жизнью — и в сравнении с этим чего я стою?

Лорел начала подниматься с места.

— Может, мы встретимся позже в…

— Нет, останьтесь. Вы в той же степени тут замешаны, как и он. Что он сейчас делал? Похоже, вам-то он все объяснил, только меня не счел нужным посвятить в свои планы.

Лорел покачала головой, но снова опустилась на место. Пальцем подозвала официанта, указав на свой бокал.

— Нет. Просто я более тесно общалась с тем миром, к которому он принадлежал. — Она посмотрела на меня. — Знаете, мое предложение по-прежнему остается в силе. Когда в игру вступят большие полицейские силы, нам придется тренировать тайных агентов. А пока что… нам, видимо, надо более бдительно следить за своими субподрядчиками.

На этот раз я ответил без колебаний.

— Нет.

— Ну, я это предполагала, однако была бы плохим профессионалом, если бы не спросила. — К нам приблизился официант со второй порцией «чего-то там». Лорел кивнула ему, расплатилась, отмахнулась от сдачи. — А я хороший профессионал. Очень хороший. Когда мы сможем работать открыто, я буду стоить миллионы.

Она помешала свой напиток, несколько секунд сидела, уставившись в стакан, снова помешала.

— А затем, если все пойдет удачно, я в тридцать пять лет оставлю эту работу. Если нет… ну, по крайней мере, мой папочка был бы мною горд. — Она сделала глоток. Поморщилась. Снова глотнула. — Он сделал свой первый миллион в какой-то распроклятой интернет-компании, когда ему не исполнилось еще двадцати пяти. А через два года все потерял. Потратил всю оставшуюся жизнь, чтобы вернуть состояние.