Андрэ Нортон - Тройка мечей: Пояс из Леопарда. Тройка Мечей

На вершине одного из холмов я заметил в лучах заходящего солнца три высокие скалы, напоминающие стволы деревьев, ветви которых в незапамятные времена обломил ураган. Скалы имели непривычный глазу ржаво-красный цвет и казались сильно выветренными. Надо сказать, что гладкие голубые камни, которые отмечали «безопасные» островки, нам давно уже не попадались.

Скалы эти мне не понравились с первого взгляда, и чем ближе мы подходили к ним, тем сильнее я ощущал беспокойство и отвращение. Рот мой наполнился слюной, и мне приходилось её сглатывать, как человеку, усиленно старающемуся преодолеть тошноту. Ледяное Жало, которое я вынул из ножен и неловко нёс в левой руке, потихоньку засветилось, что вскоре стало заметно даже при солнечном свете. Рука, лежавшая на рукояти, получила импульс предупреждения об опасности.

— Куда мы идём?

Я осмелился нарушить наше молчание, но Урук не ответил и даже не взглянул на меня. Шаг его оставался широким и размеренным. Без малейшего колебания он поднялся на холм и подошёл к зловещим скалам.

Ледяное Жало шевельнулось у меня в руке. Кончик клинка опускался к земле всё ниже по мере того, как я поднимался следом за Уруком, изо всех сил стараясь не отстать. Мне приходилось видеть, как Мудрые Женщины определяли места, где глубоко под землёй находится вода или металлические предметы; при этом жезлы у них в руках клонились к почве, независимо от их усилия, и указывали нужное место.

Подобно этому, теперь и мой меч, независимо от времени, действовал таким же способом. У меня едва хватало сил удерживать его в руке. Он прямо-таки рвался к подножию красных скал. Урук снова оказался прав: нашим проводником стал меч Проигранных Битв.

Урук осторожно обошёл первую скалу, стараясь не коснуться её даже краем одежды, и остановился возле второй. Ледяное Жало в моей руке указало на землю прямо под ногами. Клинок так и рвался у меня из рук, так и старался вонзиться остриём в землю, будто обладал собственной волей.

Губы Урука искривились, он издал скорее рычание, нежели смех.

— Ну, разве я не говорил? Мы нашли то, что искали, — вход в подземелье. Но думаю, лучше, в целях предосторожности, поискать другой лаз, менее заметный. Постарайся проследить направление хода.

Я с усилием выдернул меч из земли, где он, казалось, готов был остаться навсегда. Урук вновь обошёл первую из трёх скал, отыскивая на холме противоположную точку, потом отступил назад, уступая мне дорогу.

Меч продолжал указывать вниз, и Урук издал смех, похожий на карканье.

— Пошли!

Он обернулся, взглядом отмеряя расстояние от крайней скалы, затем быстро кивнул, как бы отвечая на какой-то невысказанный вопрос. Поднял топор и всем весом своего тренированного тела вогнал его в склон.

Топор проделал в дёрне глубокое отверстие, взметнулось облачко сухой земли. Урук вновь и вновь ударил в то же самое место. Четвёртый удар пробил слой земли насквозь, и образовалась дыра. Урук принялся расширять её, сбрасывая землю прямо туда.

Дыра была лишь ненамного больше топора, когда я лёг плашмя и просунул в неё Ледяное Жало. Солнечный свет не проникал в узкое отверстие, но мерцание клинка позволяло рассмотреть, что под нами не пещера, а туннель, достаточно просторный для того, чтобы мы смогли им воспользоваться.

С тяжким вздохом, отбросив всякие предчувствия, я взял Ледяное Жало в зубы и когда, извиваясь, протиснулся в отверстие, то оказался в небольшой пещере. Спёртый воздух хранил мерзкий запах фасов, однако никаких признаков засады я не обнаружил и шагнул в сторону, уступая путь моему другу. Кровлю туннеля укрепляли корни растений, глубоко проникшие в землю. А грубо отёсанные обломки камней, которые через равные промежутки подпирали её снизу, были выложены таким образом, чтобы не загромождать проход.

— Тьфу, какая вонь! — воскликнул Урук.

Очень скоро мы обнаружили, что подземный коридор явно не был рассчитан на таких посетителей. Мы то и дело задевали свод и стены, на нас сыпались струйки земли. Урук снова пошёл впереди, как будто точно знал, куда мы направляемся.

Мы всё дальше уходили оттого отверстия, через которое проникли в этот подземный мир, и нашим единственным источником света было Ледяное Жало. Я старался держать его повыше, чтобы лучше освещать дорогу. Земля под ногами оказалась плотно утрамбованной, как площадка для игр, и отовсюду разило фасами.

Вскоре проход расширился, пол уходил вниз. Урук, почувствовав под собой каменистую осыпь, опустился на колени.

— Здесь у них спуск в норы, — прошептал он. — Узко, но я думаю, протиснемся.

Он поднял топор на плечо и начал осторожно спускаться к тёмному отверстию. Я светил ему в спину Ледяным Жалом. Затем последовал за ним. Болело всё тело, зловоние стояло такое, что я боялся, как бы меня не стошнило.

Вниз, вниз и вниз… Наконец ноги коснулись твёрдой поверхности. Проход сделался шире. Местами он был проложен уже в скальных породах и не закреплён корнями растений. Кое-где стены носили следы грубой обработки — по всей видимости, коридор пытались расширить и сделать более удобными. Дно прохода всё время шло под уклон, из чего можно было заключить, что мы находимся уже довольно глубоко под землёй.

— Стой!

По правде говоря, это предостережение Урука было излишним. Толар во мне ещё не совсем умер, и внезапное ощущение присутствия зла было таким сильным, что я тут же крепче сжал рукоять Ледяного Жала и приготовился отразить нападение. — Над головой вдруг возникли извивающиеся струйки тумана, они напомнили мне туман в долине вблизи ХаГарка, который Тарги использовал, чтобы собрать и укрыть в нём свои силы. Струйки мерцали призрачным зеленоватым светом, они явно были порождением зла, в памяти моей шевельнулось что-то давно забытое, похороненное в самой глубине. И запах, ещё более омерзительный, чем вонь, которую издавали фасы…

Глава 7

Внезапно Урук засмеялся, и смех его буквально поразил меня, так как по-моему смеяться было абсолютно не над чем: зловещие пряди тумана уже тянулись к нам — тонкие, похожие на чудовищные водоросли, о которых рассказывали салкары, живущие далеко на юге. Не переставая смеяться, Урук завёл тихую песню.

И я УВИДЕЛ его слова. Не знаю, каким волшебством это объяснить, но они, слетая с губ Урука, образовывали во мраке голубые искры, которые веером разлетались в стороны и собирались затем в сияющие скопления.

Одно из этих скоплений прикоснулось к пряди тумана. Возникла вспышка, туманный жгут резко отпрянул и начал собираться в сгусток, втягивая в себя соседние пряди. Сгусток не увеличивался в размере, но чем больше тумана поглощал, тем чернее становился.