Андрэ Нортон - Тройка мечей: Пояс из Леопарда. Тройка Мечей

Этот жуткий вопль мгновенно отозвался во мне, многократно усилив боль, которую я призывал, чтобы хоть как-то защититься от воздействия Тарги. Казалось, розовый туман проник в мою голову и сжигал мозг, пульсируя вместе с переливами звука. Фасы попадали наземь и узловатыми руками, похожими на переплетённые ветви, плотно зажали себе уши.

Сквозь невыносимую боль мне показалось, что раскачивание топора Урука замедлилось. Теперь Тарги стал поигрывать жезлом, словно балансируя лёгким металлическим копьём. Даже существующий во мне Толар не знал, что произойдёт, если оружие Тьмы поразит Урука. Можно было только догадываться, что воздействие его будет посильнее любого меча или топора.

Ледяное Жало… Я бросил взгляд на меч, который сверканием своего клинка как бы бросал вызов пасмурному дню и густому туману… Он был так далеко от меня, будто и в самом деле пребывал в другом времени.

«Ледяное Жало повинуется только одному хозяину». Разве Урук однажды не сказал мне этого? Но в какой мере повинуется? Осмелюсь ли я позволить Йонану отойти на второй план, притаиться внутри меня? Я был уверен, что внимание Тарги сейчас всецело занято Уруком. Что будет, если болевой удар, предназначенный человеку с топором, достанет и меня? Толар и Ледяное Жало… Странно, почему я прежде не пытался использовать возможности того чужака внутри себя, который знал о могучем оружии куда больше моего?

Нет, это неверно! Пытался, и не раз. И сейчас Толар всплыл в моей памяти как по команде. Ледяное Жало становится частью своего владельца лишь в том случае, если повинуется этому владельцу. Знал ли Толар все возможности волшебного оружия?

Я решил использовать последний и единственный шанс спасти Урука и снова направил все силы на то, чтобы обуздать боль и открыть внутри себя дорогу Толару.

Хотя фасы сидели на корточках вокруг меня и я, несомненно, мог считать себя их пленником, разум мой принадлежал пока что мне. И я сосредоточил на мече всё своё внимание.

«Ледяное Жало!» — мысленно воззвал я. Из своего желания и необходимости помочь Уруку я лихорадочно сплёл нить, крепкую и гибкую, как щупальца-верёвки фасов. В тот момент я поступал бессознательно, потому что всё предпринимаемое мною находилось за пределами знаний не только Йонана, но и Толара. Окружающий мир исчез для меня, в нём сейчас существовали лишь два понятия: Ледяное Жало и моя воля.

Я немало слышал о самодисциплине тех, кто владел Силой. За всеми волшебными чудесами, которые они могли являть, стояли годы упорных тренировок. Зато потом они направляли свою энергию куда угодно, и сама земля повиновалась им; при этом они иногда и сами погибали, испепелённые вызванной энергией.

«Ледяное Жало!..»

Неужто правда? Клинок засверкал ярче, подобно языку пламени в траве, вытоптанной нашими ногами во время схватки. Я отринул всё постороннее и попытался предельно сосредоточить волю. Если представить это в виде длинного коридора, то я шёл по нему и последовательно закрывал за собой все двери, кроме последней, в самом дальнем конце.

«Ледяное Жало!..»

Под моим пристальным взглядом меч начал приподниматься, как будто его подбирала невидимая рука, делая гигантский замах.

Предощущение удара на миг ослабило мою сосредоточенность, но я тут же спохватился и снова сфокусировал волю на том, что мне предстояло сделать.

«ЛЕДЯНОЕ ЖАЛО!..»

Я вложил в этот призыв всю свою силу и препоручил Толару послать мечу приказ, используя данный ему Дар.

Меч приподнялся над землёй и заскользил клинком вперёд, будто мои мысли и в самом деле были верёвкой, обвившей его рукоять. Он достиг места поединка и упал на траву между Уруком и Тарги.

Властелин Тьмы всё ещё балансировал своим жезлом, как копьём, но пока ещё так и не метнул его. Намеревался ли он это сделать или просто накапливал новый заряд энергии? Урук отступил на шаг, затем ещё на шаг.

«Ледяное Жало!»

Я вложил в свой безмолвный приказ весь остаток сил. Могли я прежде думать, что обладаю такой способностью, или ЭТО проявилось только сейчас, в результате предельного напряжения внутренних сил?

Меч на земле дёрнулся, клинок приподнялся, но кристалл рукояти оставался на земле, и клинок тут же упал обратно, так как энергия моя полностью иссякла. Но всё-таки, падая, он ударил остриём Тарги по ноге.

Чудовищная вспышка ярости ослепила, обожгла невыносимой болью мой открытый и незащищённый мозг. Всё, конец! И, проваливаясь в небытие, я успел только подумать, уловить угасающим сознанием:

«Вот она, смерть…»

Но это была ещё не смерть, потому что через какое-то время я начал приходить в себя, и вновь первым ощущением стала боль. Она переполняла всё моё существо, пульсировала в самых дальних клеточках и превращала меня в съёжившееся животное, не знавшее, куда укрыться.

Что-то коснулось моего лба прямо между глаз. Сначала это лёгкое, почти невесомое прикосновение только усилило боль. Потом пылающий мозг почувствовал живительное дуновение прохлады и несказанное чувство облегчения. Словно щедрый дождь пролился на иссушенную зноем землю.

Я открыл глаза.

Сначала я увидел небо, по-прежнему сплошь серое, потом лицо склонившегося ко мне человека. Где-то я его видел, но где — этого мой отупевший, изнурённый мозг не в состоянии был вспомнить.

— Урук? — через силу проговорил я непослушными губами. Он кивнул, и морщины под козырьком шлема разгладились.

Память постепенно возвращалась ко мне. Я припомнил и второе имя.

— А Тарги? — спросил я. Чело Урука вновь омрачилось.

— Мы обманулись, он жив, — сказал Урук вслух, и я понял, почему он не решился использовать мысленное касание. Мозг мой походил на взбитое яйцо, и коснуться его сейчас значило бы сделать меня умалишённым.

— Где он?.. — с трудом произнёс я.

— Сотворил мираж, иллюзию — и сбежал, прикрывшись ею. И раз Тарги жив и на свободе, МЫ не можем чувствовать себя в безопасности.

— А как же Проигранная Битва?

Во мне опять шевельнулась память и причинила такую боль, что я вздрогнул.

— Это нам удалось изменить. Когда Тарги сбежал, его воинство поступило так же.

— Но в прошлый раз он ведь умер…

Обе мои памяти смешались. Я попытался отделить одну от другой и мыслить последовательно, но процесс этот оказался столь болезненным, что вызвал у меня головокружение, и я опять чуть не лишился сознания.

— Умер, но не в этот раз. Как бы там ни было, дружище, мы изменили время, а к лучшему или нет — нам не дано знать. Насколько мне известно, Тарги должен быть побеждён.

— Почему? — попытался спросить я, и Урук сумел разобраться в хаосе моих мыслей и понять, что я имею в виду.