Концерт Патриции Каас. 4. Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается - Марк Михайлович Вевиоровский
Она были серьезными и какими-то умиротворенными, тихими.
Тоня спросила Улю о том, где они были.
– Мы гуляли по лесу. Одни. И говорили.
– И все?
– Все. А разве нужно что-то еще? Гриша рассказывал мне о той книге, к которой он сейчас делает рисунки, говорил о том, что в этой книге не написано … Еще он говорил о том, как это трудно – жить чужой жизнью … О тебе, о тете Марго, о папе Толе …
Несколько следующих проверок Гриша прошел довольно спокойно, выслушивая каверзные вопросы и экспромтом придумывая ответы на них, которых не было в тексте подготовленной легенды.
И Уля внимательно слушала своего мужа и удивлялась – удивлялась тому, что у Гриши может быть такая удивительная жизнь, очень похожая на правду. Тем более, что скрывать Грише приходилось немного.
После этого Гриша съездил куда-то со Свиридовым и ему стали оформлять заграничный паспорт.
И все вместе стали подбирать рисунки, которые он возьмет с собой …
ЖУТОВСКИЙ
– Ну как, Гриша?
– Все в порядке, Улечка! Все нормально. Сейчас умоюсь и расскажу.
– Давайте за стол, ребята. Все готово.
– Ты поешь, а потом расскажешь.
– Как вкусно! Спасибо тебе, Улечка.
– Не очень досталось тебе от Генриха Савельевича за прогулы?
– М-м, – промычал Гриша, качая головой.
– Толя, ну дай ты ему поесть!
Наконец Гриша утолил первый голод.
– Занятие было своеобразное, – начал он. – Во-первых, на занятие Генрих Савельевич привел художника Жутовского.
– Весьма известная личность! А во-вторых?
– А во-вторых Генрих Савельевич взялся за меня …
– Сегодня наше семинарское занятие мы посвятим истории художеств. На занятие я пригласил своего хорошего знакомого Бориса Иосифовича Жутовского, и он мне поможет. И еще одна особенность нашего сегодняшнего занятия состоит в том … Я более или менее знаю многих из вас, но одного из вас я знаю плохо. Это Григорий Свиридов, который успешно прогуливает мои лекции, пользуясь моим хорошим к нему отношением. Поэтому терзать сегодня в основном я буду его. Итак, приступим …
– Вот так примерно начал Генрих Савельевич. А потом как начал меня спрашивать и по истории художественных школ, и по художникам, и по отдельным картинам …
– Ужас … И как же ты, Гриша?
– Как видишь – остался жив и здоров. Мне почему-то показалось, что все вопросы были легкие, хотя ребята изрядно волновались – он спрашивал не только меня. Но мне отвечать было совсем не трудно, оказывается я все это знал.
– И он все это давал на своих лекциях?
– Далеко не все, как оказалось потом. Ребята говорили, что он рекомендовал книги для самостоятельной работы.
– Но ты же их не читал?
– Оказалось, что почти все рекомендованные книги я читал, а в ходе беседы выяснилось, что я читал еще и многое другое.
– А что Жутовский?
– Он тоже задавал вопросы. Мы с ним даже побеседовали по поводу импрессионистов, и он пригласил меня к себе в студию в гости. Обещал показать свои работы и просил меня привезти свои рисунки.
– Ну, и что тебе поставили? Какую оценку?
– Улечка, там оценок не ставят! Профессор сказал, что я неплохо подкован в обсуждаемых вопросах, что отнюдь не означает возможность прогуливать лекции. А потом разрешил мне на них не ходить!
– Прямо так и разрешил?
– Ага. А Борис Иосифович сказал, что мы очень хорошо побеседовали за жизнь и за искусство.
– Так и сказал?
– Так и сказал. А ребята потом просили меня всегда приходить на семинары и принимать огонь на себя! А некоторые девчонки предлагали мне себя в качестве натуры для любых работ. Смехом, конечно – все знают, что у меня есть моя любимая Улечка! Поедешь со мной к Жутовскому?
– Ой, страшно! Конечно, поеду …
ДЕЛА ДОМАШНИЕ
НАДОЕЛО БЕЗ РАБОТЫ
– Виола, ты гулять выйдешь? Мы с девочками устроились в дальней беседке, напротив нашего подъезда.
Около беседки выстроились коляски – их было восемь. А в беседке сидели мамы и Даша с Федей на руках – он с любопытством разглядывал окруживших его женщин.
– Привет, девочки!
– Привет, Виола! Как ты? Как Витенька?
– Все хорошо, девочки. Все нормально. Как ваши мальчишки?
– Тс-с! Они спят. Только вот Дашин Федька разгулялся.
Женщины не виделись дня три, но этого было вполне достаточно для кучи новостей.
– Все, девочки! Давайте сперва по делу!
– Давай, Лера, изложи.
– Мы с девочками подумали и решили, что нужно что-то делать. Сидеть дома скучно, хотя и хорошо с детьми, а на фирме специалистов не хватает. У твоего Виктора операторов нет, а у него две новых установки. Ты об этом знаешь?
– Знаю. Даже предлагала свои услуги в качестве оператора, да куда маленького девать.
– Вот! И у нас у всех такое же положение! А вот до чего мы додумались – надо наших малышей пристроить хотя бы на часть дня в ясельную группу. Попросить Любашу и Дашу – пусть будет группа всего девять человек. А мы в это время могли бы заниматься с новыми операторами, да и даже сами бы сели за пульты. Как тебе идея?
– Молодцы! Прекрасная идея! С Толей … с Анатолием Ивановичем не говорили? А с Любой?
– Нет еще. Мы хотели тебя привлечь – ты же классный оператор, и главным по смене не раз была. И инструкции писала …
– Считайте, что уже привлекли. Думаю, начать надо с Любы, а потом обсудить со Свиридовым и Скворцовым – у него сейчас острая необходимость в операторах. Кстати, насчет Лены Долгополовой не думали? У нее тоже маленький.
– Лена … Да уж больно гордая она такая …
– Глупости! Просто вы с ней близко не сталкивались!
– А ты сталкивалась?
– Еще как!
… Виолетта тогда писала инструкцию по отладке номерных режимов – параметров было много, а отладку нужно было производить по каждому параметру отдельно.
Закончив раздел Виолетта стала перечитывать.
«И какой же дурак такое мог придумать!» – удивилась она своему собственному тексту. – «И почему так получается?» Очень долго она не могла понять, в чем же здесь дело, а потом пошла в тренажерный зал.
В тренажерном зале никого не было, горел дежурный свет, и только в приоткрытую дверь кабинета вырывалась яркая полоса света. Здесь, в этом кабинете, обосновалась Лена Долгополова после окончания монтажных работ.
Виолетта включила свет и начала сверять написанный ею текст с
