Сергей Герасимов - Сострадание к врагу

– Я как раз хотела попросить вас немного задержаться, – сказала Вера, – я сегодня столько всего увидела, и еще намного больше не видела. Здесь такая медицинская аппаратура, что за любой из приборов наши медики бы продали душу дьяволу. Я вот только что зашла в сектор клонирования; я все-таки специалист и могу сказать, для чего предназначены приборы; там есть такие вещи, которые вы себе и представить не можете.

– Охотно верю, – сказал Капитан.

– Здесь есть ландшафтная секция, кусочек настоящей природы. Вероятно, для психологической разгрузки. У меня такое предложение: вы оставляете больного здесь, вместе со мной. Когда-нибудь вы за мной вернетесь.

– А если мы не вернемся?

– А если нет, я не буду расстраиваться. Я спокойно проведу остаток своих дней здесь, потому что здесь совсем неплохо. Имеется все необходимое для жизни, для хорошей и спокойной жизни.

– В одиночестве люди сходят с ума.

– Я не буду в одиночестве. Нас будет двое.

– Но если он умрет?

– Он не умрет. С этой аппаратурой я заставлю его жить. Кроме того, у меня есть свой интерес. Я предпочитаю никуда не лететь. Я остаюсь.

– Какой интерес?

– Это мой персональный секрет.

Несколько часов спустя могучий Том перенес пациента в медицинский отсек. Скелет открыл глаза и шевельнулся, как только его подключили к аппаратам.

– Ты меня слышишь? – спросила Вера. – Если слышишь, то моргни.

Веки на лице человека оставались почти целыми.

Прошло несколько секунд и, наконец, человек моргнул.

– Желаю удачи, – сказал Капитан. – Сердце мне подсказывает, что мы не задержимся на Тибере навсегда. Скорее всего, мы все-таки вернемся.

– Я буду ждать, – ответила Вера, – но не нужно слишком спешить.

Перед самым возвращением на корабль Тома отчего-то стошнило. Он отошел в сторону и вырвал прямо на пол.

– Что с тобой? – встревожилась Вера.

Том покачал головой.

– Все в порядке.

Личинки Зеленого Солту, до этого времени спавшие внутри его тела, теперь оказались снаружи. Пока что они были очень маленькими, в несколько миллиметров длиной. Но постепенно они подрастут, размножатся и инфицируют всю большую станцию. Часть личинок еще осталась в организме Тома. Придет время, и они тоже выберутся наружу.

К Тиберу вели несколько космических трасс, каждая из которых означала долгий путь со многими обязательными остановками, проверками, и другими бесполезными потерями времени. Чем ближе к Тиберу, тем более оживленным становилось движение на трассах, и тем большее время пришлось бы тратить в очереди, ожидая, пока другие корабли пройдут разные виды контроля. Это в теории. Но на самом деле все шесть трасс оказались свободны. Люди могли выбрать любую из них, никто не мешал им это сделать.

– Что случится, если мы не воспользуемся ни одной из этих трасс? – спросил Капитан.

– Нас сразу же остановят, – ответила Йец. – Никто не может направляться к Тиберу незамеченным.

– Но космос большой. Допустим, мы совершаем несколько гиперпространственных прыжков, при этом мы можем оказаться в любом месте, там, где нас не ожидали.

– Это невозможно. Гиперпрыжки никогда не выбрасывают корабли в любое место, они позволяют двигаться лишь вдоль сети определенных линий. Любая развитая цивилизация умеет контролировать те линии, которые дают возможность достичь ее планеты. Или планет. Земляне пока не достигли этого уровня. Если мы начнем двигаться в гиперпространстве, нас сразу же остановят и заставят вернуться.

– В таком случае мы попробуем, – сказала Капитан. – Все равно, здесь нас должны были направить по одной из трасс, но этого не случилось. Поэтому мы будем двигаться так, как нам хочется.

Первый прыжок всегда переносит корабль на очень большое расстояние, хотя этот прыжок всегда очень неточен. Чем дальше мы перемещаемся, тем труднее попасть в нужную точку. Для первого прыжка «Гордый» воспользовался свободным гипертерминалом распределительной станции, никто не мешал людям сделать это.

Они вышли из гиперпространства совсем близко от центра Галактики. Здесь космос не был черным, он светился как земное небо в жаркий летний день. Несколько громадных газо-пылевых облаков пересекали все пространство обзора, фиолетовых, желто-красных по краям.

– Как видишь, никто не собирается останавливать нас, – сказал Капитан. – Многое изменилось за пятьдесят лет. Ваша система защиты либо устарела, либо просто стала не нужна. Мы подождем здесь еще несколько дней, и, если никто не свяжется с нами, то продолжаем двигаться к Тиберу. Подождем просто из вежливости, лично я уверен, что никому мы не нужны. Пока займитесь чем-нибудь.

Денисов занялся тем, что принялся учить громадного Тома читать и писать. Это существо, хранившее в памяти довольно много информации, было совершенно неграмотным. Йец села за чтение книг и журналов, которые она позаимствовала в больших магазинах станции. Как книги, так и журналы, все состояли из одного плотного листа, на котором прокручивались тексты и иллюстрации, с помощью простого перемещения пальца. Капитан рисовал и решал шахматные задачи. И днем и ночью демоническое сияние неба заливало каюты и коридоры «Гордого», действуя людям на нервы, почти сводя их с ума.

– Том, выйди! – приказала она.

Том собрал тетради, сунул за ухо карандаш, и вышел, ни слова не говоря.

– Что случилось? – спросил Денисов.

– Ничего. Меня это выводит из себя, меня это бесит. От этого света я не могу укрыться даже во сне. Он мне снится. Мне снится сияющее небо над Тибером, которое отражается в сияющих реках, ручьях, стеклах, зеркалах и глазах.

– Капитан сказал, что свет такого спектрального состава вредно действует на нервную систему. Но это временно, это пройдет через несколько дней.

– Я нервничаю не потому. Кажется, я столько всего видела, что уже ко всему должна привыкнуть и не волноваться по мелочам. Я боюсь возвращаться на Тибер. Я нервничаю, как школьница перед первым экзаменом. Я не могу успокоиться. Успокой меня, скажи что-нибудь.

– Это все ерунда, – сказал Денисов. – Расслабься и забудь. Такое бывает. Мы прилетим, и ты увидишь, что ничего не изменилось. Ты снова будешь дома. Чего тебе бояться?

– Я боюсь того, что не окажусь дома, – возразила она. – Система безопасности Тибера отключена, мертвых не отправляют на кладбища, а книги, которые я читаю, устарели на двадцать лет, хотя их содержание должно регулярно обновляться, это написано на задней стороне обложки! Что все это значит? Все это было просто немыслимо в мое время! Жизнь изменилась настолько, что я могу не вернуться на родную планету. Она стала мне чужой. Я боюсь, что у меня нет больше дома.