Сергей Герасимов - Сострадание к врагу

– Ты изменилась, – заметил Денисов.

– Как я могла измениться?

– Я не знаю. Стала более женственной, что ли. Сейчас ты мне нравишься еще больше.

– Я завязала волосы в хвостик и накрасилась, – ответила Йец. – Если ты это имеешь в виду…

– Накрасилась? Я не заметил.

– Конечно, не заметил. Я ведь не использовала земную косметику, краски, лаки и все остальное. Мы пользуемся совершенно другими средствами.

– Какими?

Она улыбнулась.

– Пусть это будет моей женской тайной. А то, что ты не заметил хвостик, я тебе еще припомню… Что твой раб? Поддается дрессировке?

– Не говори так. Это не животное.

– Но и не человек, это уж точно. Если ты его правильно воспитаешь, он может стать всем, чем ты захочешь. Как человеком, так и страшным зверем. Ты не представляешь, как много зверств наделали в свое время мейрсы на Тибере. Впрочем, это было очень давно. Как ты его назвал?

– Том.

– Нормальное имя. Но лучше подходит для кота. Слушается?

– Это не главное. Я пытаюсь сделать так, чтобы он имел собственное мнение, – возразил Денисов.

– Это круто. В смысле, это еще никому не удавалось. Мейрс не может иметь собственного мнения. Это раса рабов, которым нравится быть рабами. Что он умеет?

– Умеет говорить на нескольких земных языках, но не так хорошо, как ты. Меньший словарный запас. Некоторых вещей он просто не понимает… Как видишь, я выполнил свое обещание.

– Обещание?

– Я поговорил с Капитаном, рассказал, что дал тебе слово, и он согласился отправиться на Тибер. А ты?

– Что я?

– Ты выполнила свое обещание? Ты думала обо мне?

– Немного. Знаешь, сейчас, когда я возвращаюсь домой, я просто сама не своя. Прошло больше полувека, я не найду никого, кто бы меня помнил. Разве что дряхлых стариков. Одиннадцать лет рабства плюс сорок с лишним лет, на которые мы сдвинулись вперед по времени. Есть столько вещей, которых я так давно не делала. Например, я одиннадцать лет не надевала ту одежду, которая мне нравится. Ты можешь представить, что это значит для женщины?

– Нет, – признался Денисов, – не могу.

– Извини тогда. Я просто болтаю с тобой, как с подружкой. У меня просто очень давно не было подружки. Я никогда не могла просто поболтать, просто расслабиться. Я просто окаменела за это время. Я не могу поверить, что все это происходит на самом деле. Когда мы вернемся, это будет счастливейший день в моей жизни. Интересно, сохранился ли мой дом? Как ты думаешь?

– Не знаю.

– На распределительной станции много магазинов. Там уже начинается цивилизация. Первым делом я куплю себе платье. Представляешь, настоящее платье.

– У тебя есть деньги?

– Нет, – призналась Йец. – Я об этом как-то не подумала.

Следующий этап полета прошел без всяких приключений. Неделю спустя по внутреннему времени корабля «Гордый» приблизился к распределительной станции в третьем спиральном рукаве.

Станция представляла собой огромное сооружение, напоминающее вытянутый кекс. Ее длина была не меньше сотни километров.

– Здесь совсем немного людей, – сказала Йец, – и все коренные жители Тибера. Вскоре вы их увидите.

– Извини, но мне это не нравится, – сказал Капитан.

– Что не нравится?

– Я не вижу ни одного корабля. Никакого движения, никто нас не встречает, не интересуется, кто мы. Так не должно быть.

– Может быть, сейчас мертвый сезон? – предположил Денисов.

– Может быть, – согласился Капитан. – Садимся, что ли? Эта штука под нами, это определенно посадочная площадка… Ты уверена, что нам ничего не угрожает?

– Абсолютно! – ответила Йец.

– Верю тебе на слово. Значит, садимся.

Они без проблем пристыковались к станции и вошли внутрь. Их было только трое: Вера и Том остались на корабле. Они оказались в большом слабо освещенном помещении, где не было ни единого человека. Несколько самоходных механизмов, скорее всего роботов, занимались своими делами, не обращая на прибывших никакого внимания. Несколько надписей, сделанных крупными красными символами, виднелись на стенах.

– Что там написано? – спросил Капитан.

– Обычные вещи. Приглашают пройти медицинский контроль, досмотр багажа, тест психологического загрязнения. Все как всегда.

– Психологического загрязнения? – удивился Денисов.

– То есть, тест на заражение социально опасными идеями. Это обязательная процедура. У вас такого не делают?

– Нет.

– Поэтому вы никогда не справитесь с террористами и прочей мразью. Впрочем, прошло ведь сорок лет, наверное, и на Земле уже давно так поступают. Как приятно быть дома! Даже не совсем дома…

– Прости, девочка, – сказал Капитан. – Кажется, твое веселое щебетание не уместно.

– Я не поняла?

– На этой громадной станции нет ни одного человека. Кроме нас. Ни тиберианца, ни кого другого. По-моему, мы влипли. Вот тот знак, видимо, означает стрелку?

– Точно.

– Что там написано? Впрочем, нет разницы. Я уверен, что там нас никто не встретит и ничего не предложит. Спорим?

– Я предлагаю вернуться и взять оружие, – сказал Денисов.

– Оружие здесь не поможет, – возразил Капитан. – Предлагаю просто идти вперед. Думаю, что скоро все станет ясно. Если не все, то очень многое.

Громадная станция на самом деле оказалась пуста. Здесь было довольно много роботов, которые, судя по всему, занимались тем, что поддерживали все системы в рабочем состоянии и наводили порядок. Впрочем, некоторые лампочки уже не горели, а панели приборов были покрыты пылью. Похоже, что люди покинули станцию давно.

– Я не понимаю, – сказала Йец. – Возможно, за это время построили новую станцию, а старую законсервировали. Попробую что-нибудь узнать.

Она зашла за стойку и включила устройство, отдаленно напоминавшее металлического ежа, протянула к нему ладонь правой руки. Несколько игл сразу же вытянулись и коснулись кожи.

– Это компьютер? – спросил Капитан.

– Что-то вроде. Но у меня нет доступа, так что много он мне все равно не скажет. Ага. Последний человек покинул станцию семнадцать лет назад. Тиберианских лет, они немного длиннее земных. Станция временно отключена.

– Почему он покинул станцию?

– Ушел в отпуск, – ответила Йец.

– Ушел в отпуск на семнадцать лет?

– Ну да. Ушел и не вернулся.

– Это последний человек. А куда делись предпоследние?

– Я не знаю. – Йец убрала руку и иглы снова втянулись. – Очень мало информации. Возможно, что станция просто утратила стратегическое значение. Она продолжала существовать, но персонала становилось все меньше и меньше. Потом последний из людей ушел в отпуск, и за время его отпуска станцию решили закрыть вообще. Ничего другого я не могу себе представить.