Андрей Плеханов - Особо опасная особь

— Забавно, — Иконников улыбнулся. — Нет, он не чех, точно. Зовут его Юрий Николаевич Ладыгин, родом он, если не ошибаюсь, из Брянска — есть в России такой город. Очень хороший человек… ну и специалист, конечно, высшего класса.

— По чему специалист?

— По всему, — туманно сказал Иконников. — По всему, чему угодно.

— А сколько ему лет?

— Тридцать пять.

— Тридцать пять? Всего? А я думала — за сорок, — призналась Лина. — Вы, русские, очень старо выглядите, прямо как марджи. Вам что, трудно подтяжку сделать?

— Эту тему мы уже обсуждали, — уклонился Иконников.

— Ладно, ладно… Извините, доктор. Что вы дальше будете со мной делать? Снова обвешаете датчиками и будете изучать как лабораторную крысу? Возьмете у меня всю кровь, чтобы разобраться с моими переделанными генами?

— Зачем же всю? — Иконников развел руками. — Сколько нужно, мы уже взяли. И исследовали вас достаточно углубленно.

— И все это время держали меня под наркозом? Почти две недели?

— Именно так.

— Ну не свинство ли с вашей стороны?

— Не свинство. Всего лишь гуманный акт. Не думаю, что вам очень понравились бы те процедуры, которые мы выполняли. Но не выполнить их мы не могли. Извините.

— Ага-ага. Понятно. Значит, теперь я — ваша собственность?

— Почему вы так решили?

— Один тип из СГБ сказал, что я — их собственность. Потому что присадка, которую мне вкатили, украдена у них. Вы украли меня саму. Значит, теперь я принадлежу вам, со всеми потрохами. Так, да?

— Совсем не так. Вы принадлежите себе. Только себе, Лина. Мы не СГБ, и не ВSОМ, у нас все по-другому.

— Значит, вы не СГБ? А кто же? Всемирный антигенетический чешский комитет имени Яна Жижки?

Доктор засмеялся. Хохотал минуты три, вытирал слезы рукавом и никак не мог остановиться.

— Уф-ф, — наконец сказал он. — Ну вы даете, Лина… Всемирный чешский… как вы там сказали?

— Комитет. Антигенетический.

— Ага, антигенетический. Смешно, правда. Нет, у нас несколько другая структура.

— И как же она называется?

— Российский Комитет биологического контроля. Сокращенно — КБК.

— Вот видите, почти угадала. Тоже комитет. Спецслужба.

— КБК — большое государственное учреждение, — заявил Иконников. — Большое, разветвленное и совершенно легальное. Но и элементы спецслужбы у нас есть, для особых случаев. Глупо было бы отрицать.

— Антиамериканская спецслужба, — уточнила Лина.

— Мы не враги Америке, — уверенно сказал Иконников. — Более того, мы в какой-то мере ее союзники. Я говорю, конечно, о людях, живущих в Америке, а не об уродливой опухоли под названием ВSОМ. Россия пытается удержать мир от катастрофы. Сперва мы были одиноки в своем стремлении, потом к нам присоединились Китай и Азиатская Уния. С Европой было много сложнее. Но, как видите, и там возобладал голос разума.

— И весь сыр-бор — из-за генетических присадок?

— Не только. Здесь много всего намешано. Ущемление прав и свобод человека на североамериканском континенте, и нелегальные полеты на Станс, и разработка генного оружия, и военные операции, не санкционированные ООН. Много чего.

— Военные операции? — Лина не поверила своим ушам. — Да быть такого не может! На Земле уже тридцать лет не воюют!

— Воюют, Лина, — заявил Иконников. — Воюют. Вы, насколько я знаю, уже осведомлены о форсфайтерах. Как вы думаете, для чего их создают? Для того чтобы помогать селянам с удвоенной скоростью убирать урожай?

Лина упала обратно на подушку в изнеможении. Нет, слишком много для одного раза. Слишком много противной и не слишком убедительной информации.

Через пять минут ей скажут, что на американских фермах вместо барашков и поросят выращивают русских младенцев и режут их в угоду всесильному зловещему ВSОМ, и откармливают их мясом хай-стэндов. И что, этому она тоже должна верить?

— Хватит, — попросила она жалобно. — У меня уже голова пухнет. Можно я просто полежу полчасика? А потом позавтракаю.

— Пообедаете, — уточнил Иконников. — Уже время обеда. Вам принести еду сюда или в общую столовую пойдете?

— А что, можно в общую? — Лина недоверчиво прищурилась.

— Конечно, можно. Почему бы и нет?

— Тогда в столовую! А Умник там будет?

— Нет. Он в другом крыле. Там своя столовая.

— Понятно… А меня в ту столовую не пустят?

— В ту — нет. Извините, у нас определенный режим, с этим приходится считаться.

— Опять понятно… — Лина тяжело вздохнула. — Ладно, тогда буду обедать здесь. Я так думаю, что не увижу Умника еще сто лет. Если вообще когда-нибудь его увижу.

— Вы так хотите с ним встретиться?

— Очень хочу! — настойчиво сказала Лина. — Просто до смерти хочу. Пожалуйста, доктор!

— Ладно. Если вы так настаиваете… — Иконников развел руками. — Это можно устроить. Увидите своего Юрия уже сегодня.

— Ура! — завопила Лина, вскочила с кровати, обхватила шею доктора руками и чмокнула его прямо в лысину. — Вы прелесть, доктор, вы просто лапушка!

Иконников смущенно крякнул и порозовел.

В палате Лины имелось все необходимое для минимально комфортной жизни — кровать, пара кресел, прямоугольный стол из настоящего дерева, холодильник, кондиционер, санузел с душевой кабиной и даже мини-сауной. И, слава богу, мультикомп — русского производства, незнакомой модели, но, на удивление, приличный — пожалуй, даже лучше того, что остался у Лины дома. Не было в комнате только окна. А дверь была прочно заперта.

Лина немедленно врубила компьютер, пробежалась по каналам телевидения, изумилась, без труда поймав три десятка американских программ, еще больше удивилась, когда без всяких ограничений вышла в мировую сеть. Хм… Забавно.

Из США русские сетевые ресурсы были почти недоступны, подлежали жесткой цензуре и категорически не рекомендовались для пользования. Это объяснялось какой-то там временной поправкой конгресса, принятой против России и Китая и направленной против тоталитарных режимов в этих странах. Газеты и телевидение США отзывались о России исключительно неблагожелательно — по их словам, худшего противника демократии в мире не существовало. Не то что Лина на все сто процентов доверяла телевизору. Просто ее мало интересовала Россия. Она почти ничего не знала об .этой стране, да и не хотела знать.

То, что в русскую сеть просто так не влезешь — это она знала точно. А тут пожалуйста: полсекунды, и ты уже в американском WEBе, и все работает, все летает без малейших задержек, словно она сидит не в дикой Раше, а в родном Квинсе.

Лина подключилась к мэйл-серверу, получила письма — те, что пришли к ней в последние дни. Хотела даже написать пару ответов, но передумала. Что писать? Что она в плену русских спецслужб? Мол, спасайте меня, ребята, вытягивайте из когтистых лап бурых медведей? И кто ее будет отсюда вытаскивать? Уроды из СГБ? Нет уж, спасибочки, обойдемся. К тому же Лина имела подозрения, что ее письмо может принести адресату серьезные неприятности. Были у нее на то основания. И пропаганда тут ни при чем — она на собственной шкуре познала, что значит попасть под пристальное внимание джиннов. Ни к чему подставлять друзей — с ходу, не разобравшись что к чему.