Иван Афанасьев - Герцог и колдунья

Король перевел взгляд на карту и потому не заметил, как облизал пересохшие губы главный армейский колдун.

— Скажешь, что ты украл магический предмет, при помощи которого я всегда мог узнать, где сейчас находится Белуанта. Или не Белуанта, — добавил король, понизив голос. — Белое кольцо настроено на сильного мага, Белуанта это или кто другой. Оно и тебе поможет отыскать дорогу. Только запомни — ты можешь без вреда прикасаться к нему левой рукой, и лишь когда встретишь Белуанту, или… иного мага, ты протянешь ему кольцо правой рукой. Запомнил?

Тарган кивнул, ошарашенный неожиданным предложением. Отказаться, не потеряв разом королевского доверия, было нельзя. Да ему и не хотелось отказываться. Неведомая сила властно влекла его на север, блеск кольца завораживал, заставляя забыть все обязательства перед Семерицей. И казалось ему, что он и там сможет выполнить свою задачу, что и короля не минует участь встретиться с Белуантой среди заснеженных лесов, хотя, почему он был в этом уверен, армейский колдун не смог бы объяснить даже сам себе.

Он, разумеется, не поверил королю, предупреждавшему об опасности брать белое кольцо правой рукой. Такого рода магические замки иногда ставились на ценных вещах, но колдовство это считалось простейшим, деревенским, и обойти его труда не составляло. Белое кольцо, судя по всему, передавалось от мага к магу с глубокой древности. Такие могучие и искусные творения мастеров уже самой своей сутью, изначально, были настроены на определенный склад души и устремлений. Тот из магов, кто был духом близок его создателю, мог пробудить в кольце его возможности, прочие — использовали его мощь хорошо, если на одну десятую.

Тарган не знал, сколь близок был король кольцу. Сам он чувствовал полную чуждость магического кольца, и оттого благоразумно не пытался белым кольцом воспользоваться. Запрет короля в данном случае значения не имел. С того момента, как главный колдун королевского войска покинул ставку Сумура Первого, он руководствовался только смутным желанием попасть на север и увидеть Белуанту. Король, Семерица, продолжающаяся война — все казалось сейчас не столь важным. Кольцо же, стоило прикоснуться к нему в кармашке на поясе пальцем, мгновенно давало чёткое ощущение направления.

Меняя коней, сопровождаемый опытными проводниками, дальней связью предупреждая гроссведунов о своем появлении, вихрем мчался Тарган по лесным дорогам. Дневной переход кирасирского полка он покрывал от завтрака до обеда, менял коня, проводника — и мчался дальше, до остатка используя короткий осенний день. Утром он вставал еще в потемках, используя колдовское умение различать дорогу в полной темноте. Ночевал у дороги, возле походного костра, поддерживаемого заботливым проводником. На третий день Тарган, пользовавшийся другими дорогами, обогнал гвардейцев-кирасир и углубился в пустынный лес, где он уже не мог ни коней сменить, ни проводников отыскать.

Оставалось надеяться на цепкую память, до мелочей хранящую давние карты этих мест, да на сопровождавшего его зеленого байга Ирпета, многие годы служившего именно в этих лесах. Гроссведун уже не летел птицей, а неспешно трусил на сменном коне, иногда советуясь с байгом. В лесу, как известно, даже кривая дорога куда вернее пути напрямик. Колдун, благодаря кольцу, знал путь напрямик; Ирпет знал кривые дороги. Но вскоре перестало помогать даже его знание. Проснувшись поутру, гроссведун негнущейся от неудобного ночлега рукой тронул кольцо и указал рукой направление.

Ирпет, с сомнением на него покосившись, пошевелил губами, соображая, и спросил:

— Про направление я понял. А расстояние? Так ведь и к Ледовому Морю выйти можно…

Тарган неуверенно ответил, что расстояние — не больше хорошего дневного перехода. Он помнил карту и понимал, что Белуанта намеренно забралась в самую труднодоступную часть леса. Со стороны реки там сплошные болота, с запада — невысокие, но крутые лесистые холмы, где только лошадей губить. С юга вроде бы никаких препятствий нет, но весь вид зеленого байга показывал, что туда он идти решительно не намерен. И точно: Ирпет сказал, что там сплошь такие буреломы, что пробиться сквозь них сможет разве что отряд саперов. Обходить же их долго, да и заблудиться несложно: уж очень разнообразен там рельеф.

— То болото, то озерко, то горушка невысокая. Реки и ручьи петляют, холмы все одинаковы, а буреломов полно, не знаешь, где наткнешься. Нам бы до речки дойти, до Охорки, она сквозь западные холмы течет. По ней можно на плоту сплавиться, только — без коней.

Реки, даже малые, еще не встали, но армейский колдун понимал, что произойти это может в любой момент. Хоть завтра. И что тогда? Без коней, пешие, в непролазной чаще… Не пропадут, конечно, но и Белуанту догнать не сумеют. Не хуже колдуна это понимал и байг, для которого такие переплеты были не в диковинку.

На заставе, перекрывавшей дорогу из герцогства в Качкар, изумленная толпа ахнула и расступилась перед прибывшей со стороны Качкара повозкой. Восседавший на козлах качкарский пограничник и пленник в колпаке, надвинутом по самое горло, никого не могли удивить, но вот существа, шагавшие по четырем сторонам повозки, вгоняли в дрожь даже привычных к нежити жителей пограничнья. Были они высотой в полтора человеческих роста, на длинных, почти куриных ногах с семью когтистыми пальцами. Туловище над ногами переливалось зелено-розовыми разводами и равномерно пульсировало в такт шагам. Во все стороны из туловища змеились многочисленные черные отростки, непрерывно сплетаясь. И над всем этим страхолюдством возвышалась на длинной косматой шее маленькая змеиная голова с выпуклыми глазами.

— Сугранеды! Стражи колдунов! — пронесся шепот среди служивой молодежи.

С земель сопредельного государства в герцогство доставили схваченного колдуна, скованного по всем правилам. Передача преступника много времени не заняла. Начальник заставы нашел в списках имя мастера Коробки, схватить которого повелевал указ уже покойного Великого герцога, поставил в сопроводительном письме свою подпись, закрепил ее печатью — и иноземная повозка в сопровождении своих чудовищных стражей отбыла назад в Качкар.

Преступника приковали к стене подвала тремя цепями, магически защищенными от колдовских попыток их порвать. Мастер Коробка на коротком допросе не запирался. Да, он наложил на племянницу герцога Белуанту магическое внушение, имея целью удалить оную Белуанту из дворца как можно дальше. Действие сие свершил он по наущению колдуньи по имени Хитар, с которой состоял в любовной связи. Назвал гроссведун и байга Уфелда, своего сообщника, и графа Косму, пославшего его в Госку с целью шпионажа. Мастер Коробка утверждал, что после своего злого деяния он тайно покинул пределы герцогства и никаких преступных поступков больше не злоумышлял. Еще он просил доставить его к наследнику герцога, Юраю, для окончательного суда.