Дмитрий Янковский - Третья раса

— Что она туда засунула вместо мотора? — произнес Долговязый. — Уму непостижимо!

Теперь «Уже там» был виден на мониторе вместе с ядром лидеров гонки. И Молчунья их уверенно догоняла! Учитывая, что до финиша оставалось еще несколько минут, она могла войти в десятку. Фурор от этого мог перевернуть всю внутреннюю систему Большой Механической.

Хозяева «глушаков» это тоже понимали прекрасно, поэтому заставляли подопечных постоянно менять тактику и атакующие строи. При этом часть сил они бросили на ядро лидеров, и у них там получалось значительно лучше, чем с Молчуньей. Один за другим они протаранили пять катеров, трижды нападали на Леську, из-за чего она не могла на полную катушку вытянуть сектор газа. Чтобы сохранить возможность маневра, ей приходилось все больше и больше сбавлять скорость. Да и нервы, похоже, сдавали от напряжения.

Между тем «глушаки» выяснили, что наиболее практичным маневром против Молчуньи является широкий веер из катеров, которым удавалось загребать значительный сектор пространства. Применив его несколько раз, «глушаки» все же добились желаемого — один из них все же подставил борт под форштевень Молчуньи.

Народ в парке ахнул, а я невольно закрыл глаза, увидев, как на скорости почти в триста узлов «Уже там» навылет пробил атакующий катер. Потеряв глиссирование, Молчунья поднырнула под поверхность воды, но тут же пробкой выскочила на поверхность и снова вошла в режим.

— Она рассчитала! — выкрикнул Долговязый. — Она передок специально под лобовой удар проектировала!

Не успев затонуть, катер «глушака» исчез в ослепительном облаке взрыва, а «Уже там», не получив ни единого повреждения, быстро восстановил скорость. Тут же еще двое повторили маневр неудачника, но с тем же результатом — сверкающий гарпун «Уже там» прошивал «глушаков» навылет, чуть подныривал, но тут же снова выскакивал на глиссирование, практически не теряя в скорости. Только теперь я в полной мере осознал, зачем Молчунья придала катеру столь экзотическую форму — сбить его с режима глиссирования было немыслимо, а прочный форштевень без труда раскалывал даже блоки моторов подвернувшихся под таран «глушаков».

Набрав полных триста узлов, под рев восторженной публики Молчунья поравнялась с плотным ядром лидеров и неожиданно резко сбросила ход. Она по пояс высунулась из-под обтекателя и замахала руками. Оператор увеличил изображение, и я увидел жесты Языка Охотников.

«Держись за мной, — просигналила она Лесе. — Я буду таранить придурков».

Леську не надо было упрашивать. Воспользовавшись возможностью, она ушла с общего курса, врубила водометы на полную и начала огибать основное ядро. Только теперь я понял, что двадцатицилиндровый мотор на легком корпусе тоже имел серьезные преимущества. Тарана бы «Толстозадый» не выдержал, это ясно, зато до ста пятидесяти узлов разогнался легко.

Другие катера, если честно, были не хуже, но едва десятка лидеров начала набирать скорость, их без передышки начали долбить «глушаки». Леську спасало только то, что впереди нее гарпуном рассекала пространство Молчунья.

— А вот и главный заказчик! — показал Долговязый. — Он всегда проявляется перед финишем! Вон, широкомордый зеленый катер.

Действительно, его никто не таранил, позволяя по обломкам катеров вырваться в лидеры гонки. В конце концов перед самым входом в Ангарную Бухту расстановка сил окончательно проявилась. Первой к финишу рвалась Молчунья, не выжимая и трети мощности, чтобы прикрыть Леську. «Толстозадый» держался вторым, точно следом за ней, а предводитель «глушаков» третьим. Остальные отстали корпусов на десять, не меньше.

Я скакал, как безумная морская блоха, радостно махая руками. Долговязый, вопреки своей обычной манере, тоже не стеснялся выражать эмоции. В парке народ тоже ликовал, несмотря на то, что ставили наверняка на других. Просто событие было действительно из ряда вон выходящим.

От радости мы как-то упустили из виду, что предводитель «глушаков» попытается достигнуть финиша вторым, а не третьим. Катер у него оказался не менее мощным, чем «Толстозадый», а опыта в вождении пилоту было не занимать. Он легко поравнялся с Леськой и начал выписывать синусоидальный зигзаг, то и дело шарахая ее катер бортом. Я представил, каково Леське сейчас за штурвалом, и понял, отчего она сбросила скорость.

Однако зря я ее недооценивал. Вместо того, чтобы уступить место, она чуть отстала, вздыбила катер и со всего маху опустила его днищем на корму наглеца. Предводитель «глушаков» такого маневра точно не ожидал. От вертикального удара его катер, шедший на суровом глиссировании, вздыбило еще больше, он сделал «свечку» и перевернулся килем вверх. Леська проехала по нему днищем, плюхнулась носом в воду и поднырнула — сказался тяжелый мотор спереди. Чтобы нормально всплыть, ей пришлось отключить водометы, выждать секунды две, а затем снова дать полный вперед. Меня поразила ее выдержка — не растеряться в такой ситуации и сделать все с холодной рассчетливостью не каждому было по силам.

Они с Молчуньей первыми ворвались в горловину Ангарной Бухты; остальные уже отставали больше чем на десять корпусов. Некоторые врубили водометы на полную, но сократить это расстояние было уже невозможно. Молчунья первой пересекла финишную черту, за секунду сделав меня и себя богачами. Следом за ней финишировала Леська, превратив оставшиеся у меня в кармане жетоны минимум в десять килограммов чистого золота.

— Есть! — Долговязый подбросил в небо пустую бутылку. — Есть, Копуха! Ну и дали жару наши девчонки!

Он был прав на все сто. Было чему порадоваться. Не тратя времени даром, мы рванули из парка в Ангарную Бухту, чтобы лично поприветствовать победительниц. Толпа собралась такая, что нам пришлось как следует поработать локтями, пробивая дорогу к пирсу.

«Уже там» и «Толстозадый» покачивались на волнах под прицелом сотен стереокамер, а Леська с Молчуньей, в обнимку, отмахивались от микрофонов, с которыми лезли к ним журналисты.

Долговязый помахал нашим и жестами показал, чтобы ни на какие вопросы пока не отвечали. Пусть журналисты платят, если хотят получить материал. Пробившись к ним, мы оттеснили Молчунью и Леську от толпы. Долговязому кажется даже вмазать кому-то пришлось, чтобы остудить профессиональное рвение.

— Жаль, что ты ставки не сделал! — улыбнулась мне Леся. — Хотя кто же знал, что так выйдет!

— Что значит не сделал? — с напускным безразличием спросил я, доставая из кармана жетоны.

— Что?! — Леська помотала головой от удивления. — Ты поставил на меня за вхождение в призовую тройку?