Дмитрий Янковский - Третья раса

Уцелевшие катера по крутым траекториям старались обойти место аварии, создав дополнительную сутолоку. И Леся не замедлила этим воспользоваться — вытянув сектор газа почти до предела, она задрала нос «Толстозадого» и применила оправдавший себя маневр, обходя толкучку по широкой дуге.

— Зачем?! — вскочил на ноги Долговязый. — Рано вперед, барракуда ее дери!

Он так разволновался, что облил меня джином, но я знал, как просто во время гонки потерять голову. Можно ли винить в этом Лесю? Она ведь человек, не машина. Был и другой вариант — она хорошо подумала, прежде чем вырваться на шестую позицию. В принципе, я ее понимал, ведь «глушаки» в первую очередь будут таранить первую тройку. Ну кто мог знать, что творилось у нее в голове?

Как бы там ни было, но на этом этапе гонки «глушаки» играли ведущую роль. Растянувшись длинным шлейфом от самого старта, прикидываясь потерявшими ход, они внезапно бросались то на лидеров, то просто на опасных конкурентов. Представляю, в каком напряжении находились пилоты первой десятки, включая Лесю! Кстати, на нее тоже обратили внимание и два раза пытались таранить, но она хитрила, старалась держаться поближе к другим катерам, не давая «глушакам» свободы маневра. Вскоре другие лидеры тоже поняли ее правоту и сбились в плотную стаю, которая снарядом прошивала пространство на скорости более ста узлов. Это сильно затруднило «глушакам» работу и пару раз они отказывались от тарана, уже выйдя на траекторию. Оно и понятно — одно дело подставить борт, получив от заказчика приличные деньги в качестве компенсации, и совсем другое — превратиться в фарш под ударами нескольких катеров.

— Твоя Леся, похоже, придумала не известный до сегодняшнего дня способ борьбы с «глушаками», — улыбнулся Долговязый. — Повезло тебе с женщиной, Копуха, ох повезло! И как они выбирают таких увальней вроде тебя? Прямо обидно, честное слово.

На какое-то время гонка стабилизировалась. Собранное Лесей передовое звено из пятнадцати катеров плотным ядром устремилось к финишу, а остальные, потеряв надежду, начали сбавлять обороты, чтобы зря не уродовать моторы. После дополнительных доделок эти двигатели могли отлично показать себя в следующем году, что не раз бывало на Большой Механической. И только все немного успокоились, как всех снова удивила Молчунья.

Одна из камер показала разворотный буй с большой высоты и сверкающую спицу «Уже там», описывающую широкую дугу. Молчунья не потрудилась сбавить ход, чтобы сделать радиус разворота поменьше, а так и шпарила на ста пятидесяти узлах, легко перекрывая по скорости лидеров гонки. Надо отдать должное ее катеру — кроме быстроходности он обладал удивительной маневренностью на столь жестких режимах. Но едва оператор решил снова показать лидеров, как случилось то, чего никто не ожидал, в том числе и мы с Долговязым.

Завершив полный разворот кругом, «Уже там» начал разгоняться еще больше, за несколько секунд перекрыв собственный мировой рекорд. На мониторе высветились показания скорости, при виде которых народ в парке невольно приподнялся со своих мест. Это уже был не просто мировой рекорд, это тянуло на революционный прорыв в самом понимании поршневых моторов!

Катер Молчуньи разогнался до двухсот узлов, затем до двухсот двадцати, а когда цифры зашкалили за двести тридцать, по парку пронесся гул самых разных эмоций. Это было самой настоящей фантастикой — на полчаса нарочно затянув старт, Молчунья догоняла плотное ядро лидеров!

— Барракуда меня дери… — прошептал Долговязый, передавая мне бутылку с джином. — Я, конечно, хотел на «Рапид» быстроходный катер, но боюсь, что этот мне будет не по карману.

— Она собирается войти в десятку, — догадался я. — Вот барракуда! Сейчас на нее «глушаки» насядут!

И я не ошибся в предположениях. Когда Молчунья набрала полных двести пятьдесят узлов, заказчики дали команду всем «глушакам» остановить «Уже там». С высоты гравилетной съемки это было похоже на массированное торпедирование, так плотно атаковали Молчунью. Один за другим «глушаки» срывались на боевые углы атаки, пытаясь подставить борт под несущийся на глиссировании болид. Однако это оказалось не так просто — тренировались-то они совсем на других скоростях, поэтому никак не могли взять нужное упреждение и попадали только в тугой след пены позади водометов. При этом мощной струей их било так, что некоторые переворачивались и тонули.

— Дьявол, а не девка, — шептал Долговязый.

Я отнял у него джин и как следует приложился к бутылке. Зрелище было, надо признать, завораживающее. Ситуация сложилась парадоксальная — даже те пилоты, которые не собирались быть «глушаками», быстро смекнули, что могут заработать немало денег, если у них получится протаранить Молчунью. Не имея ни малейших шансов добраться хотя бы до разворотного буя к окончанию гонки, они включились в общую битву за одну единственную цель. В результате Молчунья здорово облегчила жизнь основному ядру лидеров, поскольку и профессиональные «глушаки», и новоявленные попросту перестали обращать на них внимание, бросив все силы на атаку Молчуньи.

Несмотря на скорость «Уже там», некоторым особо сноровистым удавалось оказаться в опасной близости. Молчунью спасало то, что поразить ее можно было только с чудовищным упреждением, и она успевала чуть изменить траекторию, чтобы уклониться от опасной атаки. Но я уже заметил, что этим она только раззадорила нападавших. Чужие неудачи всегда вызывают желание перепрыгнуть столь сложную планку. «Глушаки» изменили тактику и начали, пользуясь связью, сбиваться в плотные стаи, чтобы затруднить Молчунье возможность маневра. Они-то не знали, что она служила у Жаба водителем, а он если кого и брал в команду, то только лучших из лучших. Как я туда попал, сам не понимаю. С Чистюлей-то понятно, он лучший в мире акустик, насчет Рипли вопросов тоже не возникало, а Молчунья как раз сейчас демонстрировала чудеса вождения судна на запредельной скорости.

Красная надпись на экране оповестила, что Молчунья побила мировой рекорд скорости не только для поршневых, но и для прямоточных моторов. Радостный рев людей в парке подсказывал, что независимо от исхода гонки Молчунья теперь станет кумиром всех сторонников классического привода. Мыслимо ли разогнаться на поршнях до двухсот восьмидесяти узлов, когда прямоточники на воде не перескакивали рубеж двухсот семидесяти пяти? Но несмотря на это «Уже там» продолжал наращивать скорость!

— Что она туда засунула вместо мотора? — произнес Долговязый. — Уму непостижимо!

Теперь «Уже там» был виден на мониторе вместе с ядром лидеров гонки. И Молчунья их уверенно догоняла! Учитывая, что до финиша оставалось еще несколько минут, она могла войти в десятку. Фурор от этого мог перевернуть всю внутреннюю систему Большой Механической.