Стартовая площадка – Земля (СИ) - Генрих

— Металлургическую печь на Луне сможете построить? — перевожу разговор из области охов и ахов в практическую плоскость.

— А? — от внезапности перехода Дробинин шалеет.

— Ну, я так понимаю, что вы горите желанием сделать проект печи для выплавки стали в лунных условиях?

Приходится снова наблюдать, как он мечется по комнате. Как бы не разбил чего.

— Пойдёмте, прогуляемся, — предлагаю здравое решение. Ему надо сбросить адреналин, следует как-то подвигаться.

Сначала по коридорам и лестницам, а затем на заснеженной улице приходится напрягаться, чтобы за ним поспеть. Эка его разобрало!

В кафе Дробинин пьёт чёрный кофе с таким наслаждением, что зажмуривает глаза. Я брутально поедаю мороженое. Говорят, только русские едят мороженое зимой. Не знаю, в европах бывать не доводилось.

— Полного счастья в жизни не бывает, — вздыхает металлург, — но это ещё полбеды. Главное огорчение в том, что и половинчатое — редкость.

— Вы о чём?

— Ну, сконструирую печку, но работать на ней ведь не я буду…

— Почему? — Ложка, с верхом наполненная соблазнительной белизной, замирает у лица.

— Ну как «почему»? Я же на Луну не полечу.

— А сколько вам лет? Женаты? Дети есть? — неторопливо, но без промедления, расстреливаю собеседника вопросами.

Так-так… ему тридцать восемь, женат, дочке двенадцать лет.

— Со здоровьем как?

Не чистейшей прелести чистейший образец, но особых проблем нет.

— И что тогда вас останавливает? Возраст экипажей американских «Аполлонов» — сорок лет плюс-минус. На момент полётов. Среди наших тоже далеко не все юноши.

— Это да. Только они перед этим долго тренировались… — Дробинин замирает. — Вы что, хотите сказать, что это возможно⁈

— Экий вы возбудимый, — опасаюсь, что опять начнёт носиться кругами. — Не всё так просто. Сначала подготовка на всяких там тренажёрах. Медицинское обследование и лечение в случае необходимости. Но если у вас каких-нибудь врождённых аномалий нет, незаметных в обыденной жизни, то год-два — и вы готовы.

Задумывается. Но с такой предвкушающей улыбкой. Хорошо хоть, что не вскакивает.

— Советую вам предварительно обзавестись ещё одним ребёнком. Зарплата у вас какая? Шестьдесят — семьдесят тысяч? Замечательно. Если полетите, будет в два-три раза больше. Плюс там, — показываю глазами вверх, — вам её тратить не на что будет. Возвращаетесь, скажем, через полгода, вас изрядная сумма ждёт. Или семье её перечисляем.

— Зачем ещё ребёнок?

— Во-первых, доходы ваши заметно увеличатся. Прокормите. Во-вторых, мало ли что может случиться. Космос. Потомство останется. О социальных гарантиях не думайте. Всё будет.

— Зарплата в сто пятьдесят — двести тысяч некосмическая. Нет-нет, не подумайте, что отказываюсь! Соглашаюсь всеми фибрами души! Но всё-таки…

— Политика у нас такая. Относительно низкая оплата подкрепляется сильными социальными гарантиями. К тому же…

Приходится пускаться в длинные объяснения. Дело в том, что если Агентство выстрелит, то материальные проблемы его членов уйдут в небытие. Вплоть до того, что сотрудник Агентства, занимающий не самую высокую позицию, сможет купить себе приличную яхту и рассекать на ней по морям-океанам. Но потом. После того, как мы встанем на ноги и начнём располагать сотнями миллиардов, пусть пока долларов. Или триллионами.

— Там другая проблема возникнет, — завершаю свои объяснения. — Испытание богатством намного опаснее испытания бедностью. Кому-то может и крышу снести.

— Да, может, — задумчиво соглашается пылкий металлург. — Но здесь я вам ничем не помогу.

— Поможете. Если хотя бы за себя гарантию дадите.

Так в Ассоциации появилась ещё одна проектная группа не из нашего университета. Мне — политический плюс, работаю не только с МГУ.

Конкретно химию мы не обсуждали. В самом крайнем случае железо можно добывать прямо из реголита. Но ради пятнадцати процентов половецкие пляски вокруг него стоит устраивать, только если другого варианта не найдётся. Богатых железных руд. Их состав и определит химию получения железа.

24 декабря, воскресенье, время 17:05.

Москва, ул. Гарибальди (недалеко от МГУ).

— Я всё оплачу, хоть на месте, хоть как! Со страховой сам разберусь! — причитает симпатичный светловолосый парень.

Смотрю на него неласково, но без особой злобы. Слегка стукнул своей тойотой по нашей хундайке и по моим новогодним планам. Вмятина сбоку из строя машину никак не выводит, но настроение, чувствую, будет портиться каждый раз, как взгляд на ней запнётся.

Ольховский отбился по телефону сразу, как только зацепили машину. Гена привёз его из Синегорска на Новый год. Туда они кое-какое оборудование отвозили. Я со Светой как раз рядом оказался, мы кафе решили посетить.

— Откуда она взялась эта кошка, чёрт бы её побрал! — продолжает стонать паренёк.

Особо его не слушаю, выхожу через Марка на одного из юристов. Тот реагирует моментально, не зная о том, что этим самым зарабатывает себе плюсик. Хотя почему не знает? Узнает. От своих людей скрывать хорошее мнение о них категорически не рекомендуется.

— Ничего без меня не решайте и не подписывайте. Гаишников обязательно вызовите. Я еду.

Подъезжает сразу после дорожных полицейских. Почему-то в народе наименование ГИБДД не приживается, многие упрямо обзывают их гаишниками.

Управляемся быстро. Костя Храмов методично фотографирует место происшествия с разных ракурсов, отдельно и крупно — повреждения. Не просто так. Требует присутствия на фото обоих водителей. Денис, хозяин тойоты, с первых слов признаёт свою вину, и протокол заполняется максимально быстро. Затем мы неожиданно получаем предложение, от которого запросто можно отказаться, но уж больно соблазнительное:

— Поедемте в автомастерскую, у меня там друзья работают. Сделают всё и быстро. Вам ничего не будет стоить. К вечеру, край завтра утром, машина будет как новенькая.

— Где? Далековато…

— Там сделают быстро, — парень делает лицом кота Шрека. — И что скрывать, мне дешевле выйдет. Не обманут точно.

— Ладно, езжай, — киваю Гене. — Чуть что, звони. И присмотри там.

После университетских праздничных мероприятий, где уже давно без меня не обходятся, всей компанией отправимся в Синегорск. С комфортом и быстро.

25 декабря, понедельник, время 21:05.

Москва, площадь ДНР, 1, посольство США.

— Заходи, Майк, — третий секретарь посольства Роберт Гроувс приветливо встречает Майкла Веклера. А как иначе, если сам пригласил. Запиской.

— С Рождеством, Боб! — представитель НАСА, не чинясь и не ожидая приглашения, плюхается в кресло напротив хозяина кабинета. — Что-то тебя на вечеринке не видел.

Роберт оставляет своё место за доминирующим в кабинете столом, ясно показывая гостю, что беседа будет без галстуков. И то, Рождество же.

— Разминулись, — Гроувс небрежно машет кистью. — Ты чуть позже пришёл, я чуть раньше ушёл.

— Есть новости? Вопросы? — Веклер сразу берёт быка за рога, но хозяин кабинета присоединяется не сразу.

— Мой младший, твой тёзка, в этом году Гарвард заканчивает. Всё у него о’кей.

— За это надо выпить, чтобы и дальше так было.

— Ты набрался от русских их привычек, — Гроувс издаёт короткий хохоток. Но виски наливает.

Обменявшись традиционным «cheers» (на здоровье), мужчины выпивают.

— Не приметил новую секретаршу Дженкинса? Как она тебе? — Веклер принимает подачу поговорить на приятные и необязательные темы.

— О да! У атташе по культуре есть вкус. Попка очень круглая!

— Так он же культурный человек!

Мужчины смеются, приступая к обсуждению статей самых ярких сотрудниц посольства. Упомянутую секретаршу Вивьену ставят на почётное третье место. Веклер даже склоняется ко второму. На первом месте секретарша посла, непревзойдённая Лилиан.

— А как там поживает наш русский космический мальчик? Помнишь, мы заинтересовались им год назад? — Гроувс сворачивает на содержательный разговор. — Мы с ним не ошиблись, как думаешь?