Сборник Забытой Фантастики №6 - Эдмонд Мур Гамильтон

Доктор воткнул иглу в пробку бутылки и, быстро шагнув вперед, хорошо натренированной рукой ввел несколько капель под кожу левой передней лапы колли. Почти мгновенно можно было заметить поразительную перемену, произошедшую с беспомощным животным. Чистые, шелковистые волосы, казалось, затвердели и стали грязными и грубыми на вид, добрые умные глаза стали сверкающими и стальными, закатившимися в глазницах. Оскалив клыки, зверь вцепился в руку доктора, когда тот протянул ее к столу. Он заговорил с корчащимся животным успокаивающим тоном, но это, казалось, только усилило агрессию зверя. Из тихой, послушной колли получился, и почти мгновенно, в действии и внешности, дикий волк.

Ученые столпились вокруг стола, на их лицах было написано удивление странным действием необычного препарата. То, что они теперь видели, было настоящим лесным зверем. Это была демонстрация, почти невероятная, нечто совершенное, о чем они никогда не мечтали.

Им было предоставлено достаточно времени, чтобы рассмотреть и прокомментировать появление перед ними рычащего, щелкающего зубами существа, с челюстей которого теперь капала пена. Затем доктор Секстон с улыбкой на лице выступил вперед и сказал:

– Видите ли, джентльмены, Дегено проявил качество, которым, казалось, не обладал колли – я бы сказал, качество волка. Я надеюсь, вы убеждены в том, что вы видите? Когда вы будете готовы, я введу другую сыворотку, и вы увидите такое же удивительное превращение.

Игла снова была пущена в ход. Элимино был введен, и через мгновение собака успокоилась. Щетинистая, грязно-коричневая шерсть осела на теле, став мягкой и пушистой. Глаза утратили свой дикий, стальной взгляд, рычание и щелканье зубов прекратились. Весь физический облик претерпел радикальные изменения, и снова послушный колли посмотрел в лицо своему хозяину, завилял хвостом и лизнул протянутую ему руку. Освободившись от ремней, он спрыгнул на пол и тихо выбежал в дверь, которую доктор держал открытой.

Доктор Говард заговорил первым.

– Доктор Секстон, мы снимаем перед вами шляпу. Я признаю, что у меня были сомнения, но я убежден и считаю, что выражаю мнение моих коллег-ученых. Это чудесно, изумительно. Но, как и вы, доктор Секстон, я не считаю целесообразным сообщать об этом миру. Большой вред мог бы возникнуть в результате использования Дегено недобросовестной стороной, и они заполучили бы его, независимо от того, какие меры предосторожности были приняты, чтобы он не попал в их руки. Я считаю, что Дегено следует уничтожить, а о его ингредиентах забыть. Доктор Секстон, испытывали ли когда-нибудь одну или обе эти сыворотки на человеке? Если нет, то считаете ли вы возможным это? Похоже, что пенитенциарные учреждения были бы логичным местом для справедливого испытания Элимино.

– Я предпринял некоторые усилия в этом направлении, но пока не преуспел. Они тоже уверены, что моя история была всего лишь плодом неуравновешенного ума. Возможно, узнав об этой демонстрации, они увидят мое предложение в другом свете. Иногда я чувствую, что должен предложить себя для эксперимента. А почему бы и нет? Многие люди становились мучениками науки. И хотя не было бы никакой опасности, если бы вещь была совершенной, а это так и есть, все же я сомневаюсь.

– Вы пробовали давать рекламу в газетах? – спросил один из ученых.

– Нет, я еще не обращался к газетам, но подумывал об этом. Одна из причин, по которой я собрал вас вместе, заключалась в том, чтобы получить совет. Если кто-нибудь из вас может придумать план получше, я был бы рад его услышать. В любом случае, подумай об этом хорошенько. Тем временем, начиная с сегодняшних газет, я помещу объявление на неделю. Если объект появится, будьте готовы явиться сюда по моему зову.

В вечерних газетах на видном месте было помещено следующее объявление: "Разыскивается – доктор Пол Х. Секстон желает получить объект мужского пола для эксперимента. Претендент должен быть сильным и здоровым, и тем, от кого никто не зависит. Такому человеку будет щедро заплачено за его услуги. Немедленно подайте заявление в лабораторию доктора Секстона, Миллер Драйв, 1416".

Слэтс Нельсон проковылял по полу в закусочной Даго Фрэнка и плюхнулся на единственное свободное место за буфетной стойкой. Ни одно знакомое лицо не встретилось с его взглядом, когда он оглядывал своих собратьев по ужину. Это не разочаровало Слэтса, потому что он был чужаком в этом заведении не по собственному выбору, а из-за дородного кондуктора и короткой гикоревой дубинки.

Казалось, что в течение последних недель Слэтс не мог выполнить ни одной работы, которая принесла бы ему деньги. Дважды за последние три года он отбывал срок вверх по реке за то, что казалось легким. Невезение отказывалось покидать его, и судьба упорно следовала за ним по пятам. Когда его выпустили с Большой фермы после последнего наказания, он сменил обстановку, а дела шли все хуже и хуже.

Покончив с миской водянистого супа, он выудил из кармана последнюю десятицентовую монету и бросил ее на стойку. Соскользнув с табурета, он неторопливо пересек помещение и вышел за дверь. Снаружи было прохладно, и он поежился, натягивая поношенную шапку на глаза и застегивая длинное тонкое пальто на подбородке. Он немного постоял на тротуаре, не зная, в какую сторону пойти. Затем, пожав плечами, он направился на юго-восток. Железнодорожные станции находились в том направлении.

Слэтс не торопился. У него не было определенного места на уме, поэтому он медленно шел вперед, надеясь, что произойдет что-нибудь, что, по крайней мере, поможет ему пережить ночь. Четыре квартала пройдены и он свернул к западным воротам Ньютон-парка. У первой скамейки с зелеными досками он остановился и, плотнее запахнув пальто вокруг своего стройного тела, опустился на нее. Дрожь пробежала по его телу, когда резкий восточный ветер прошелся по кустарнику слева от него и сухие листья зашелестели на близлежащих деревьях. По дорожке пролетела газета, отброшенная сначала в одну сторону, потом в другую холодным ветром, дувшим с озера.

Справа от него стояло небольшое незанятое здание, а перед ним, за широкой полосой песчаного пляжа, до самого далекого горизонта простиралась бутылочно-зеленая вода озера. Природа нарисовала здесь прекрасную картину, но для Слэтса она не имела никакого очарования, потому что ему было холодно, голодно и бездомно.

Где-то вдалеке глухо ударил колокол пять раз, и Рейки беспокойно задвигались на скамейке. Становилось холоднее, слишком холодно, чтобы оставаться там долго, но куда он мог пойти, что он мог сделать? Тюрьма или работный дом маячили перед ним совсем близко. Бумага зашуршала у его