Сергей Палий - Чужой огонь

Пока полковник возился с миной, из люка выпрыгнули еще несколько бойцов и принялись лупить из АКП по огневым точкам противника. Практически сразу им удалось сбить с крыши одного охранника и ранить второго.

А вот со стреляющими из-за обломков пропускного пункта было сложнее: чтобы до них добраться, нужно было пробежать метров двадцать по голому асфальту, становясь при этом фактически живой мишенью. Поэтому бойцы приняли единственно верное решение – они просто принялись жарить по позиции противника короткими очередями, не давая тому высунуться.

В это время Фитиль развернул САБМушку носом к КПП и рубанул по остаткам будки и ворот из 20-миллиметровой П-пушки. Щепки и осколки полетели в разные стороны, образовалось облако пыли, в котором кто-то отчаянно заорал.

С помощью раненого Врочека, матюгаясь и сопя, полковник укрепил мину на двери, поставил часовой механизм на десять секунд и, бросаясь в сторону, крикнул:

– Всем ложи-ись!

Солдаты попадали на землю и прикрыли головы руками. Мина сработала со звонким хлопком, вывернув железные плиты двери внутрь здания остроконечной ромашкой.

– Сержант, прикрывай! Двое солдат – за мной! Вперед.

Ворвавшись в холл жилого корпуса, полковник обнаружил страшную картину. Дюжина умалишенных людей столпилась возле стеклянной перегородки с закрытой дверью. Санитары или охранники заперли их здесь, а сами ушли в глубь здания и скорее всего трусливо свалили через пожарный выход. Мужчины и женщины вели себя по-разному. Некоторые монотонно, с глухим стуком бились головой о пуленепробиваемое стекло, кое-кто выкрикивал нечленораздельные воззвания и потрясал кулаками, другие просто тупо таращились на вошедших военных, еще не отойдя, видно, от грохота взрыва.

– Вот тебе и восьмая палата! Раз, два, три… девять мужиков. И кто же из них Торик?

– Товарищ полковник, а в дурке не должны на пижаму нашивки с фамилиями делать?

– В обычных вроде такой ерундой не занимаются. Но тут – блатная. Ну-ка посмотри! Только не пугай их, а то сам таким станешь.

Солдат, опустив оружие, подошел к столпившимся психам и взял одного за отворот светло-зеленой пижамы. Мужик встрепенулся и крикнул:

– Иголку мне! Иголку! Я вшея!

– Швея, – ласково поправила женщина и продолжила биться головой о стекло.

– Товарищ полковник! Нашивки были, только их срезали.

– Вот черт! А я не догадался запросить фотографию, когда информацию про этого космонавта долбанного собирал… Эй, мазуты! Кто из вас Святослав Торик?

Психи все как один нахохлились и принялись что-то бормотать. Снаружи вновь донеслись шипящие хлопки выстрелов из пневматического оружия.

– Отлично, вашу мать! Вперлись! – Полковник в сердцах бахнул прикладом по стенке. Потом он вдруг просветлел. Поправил каску и приказал: – Я знаю, кто мне поможет выбрать. Солдат, тащи-ка сюда многоуважаемого господина Герасимова.

Когда Фрунзик пролез в раскрывшуюся лепестками дверь корпуса, полковник даже не взглянул на него. Он внимательно наблюдал за реакцией умалишенных. Они привычно топтались, бились головами, бормотали, неподвижно сидели на корточках.

– Неужто нашли, товарищ Пимкин? – спросил Герасимов, стараясь рассмотреть людей в непривычной после дневного света полутьме.

И тут один из психов вздрогнул. Медленно убрал с глаз черные, криво подстриженные волосы и уставился на Фрунзика. Но уже через миг мужчина отвернулся и семенящей походкой направился в угол холла.

– Нашел, – кивнул полковник.

Глава шестая

– Слава, расскажи, что произошло на Марсе? – в очередной раз повторил Фрунзик. – Куда исчезли остальные члены экспедиции? Макс Еремин, Володя Локтев, Саша Повх – помнишь? Они погибли?

Торик сидел на целлофановой подстилке, прислонившись спиной к стволу кедра и крепко обхватив колени руками. Не переставая глядеть в одну точку огромными неподвижными глазами, он произнес:

– Здесь плохо. Мне здесь не нравится. Я хочу к доктору Звонкову. Он хороший. Он большой и в очках.

– Ты помнишь меня? – терпеливо продолжил Фрунзик, усаживаясь перед ним на корточки. – Слава, ты ведь помнишь меня?

– Я помню. Ты Игорь, – охотно согласился Торик. – Хочу к доктору Звонкову. Он хороший. Большой и в очках. Или к доктору Дубровину. Он тоже хороший. Но маленький и без очков.

– Мы пойдем к хорошему доктору Звонкову сразу после того, как ты мне расскажешь, что случилось тогда, на Марсе. Ты же помнишь, как ты летал на Марс, правда?

Торик молча смотрел в никуда. Где-то на пределе слышимости басовито гудел шершень.

Герасимов поднялся и устало помял мочки ушей. Его глаза, и без того красные, теперь стали чуть ли не пурпурными от напряжения, белые волосы растрепались и слиплись от мороси. Он пытался вытянуть хоть что-то полезное из Торика уже на протяжении двух часов. Времени оставалось все меньше.

Забрав бывшего астронома из психушки, полковник приказал гнать на северо-восток по какой-то заброшенной дороге. Потом они свернули на просеку и остановились в километре от шоссе, на небольшой поляне, застланной мхом и усыпанной хвоей. Набросили на САБМушку маскировочную сеть, чтобы было труднее засечь со спутников.

Сержант Врочек принялся перевязывать рану, солдаты достали сухие пайки и перекусили, после чего начали подбирать кедровые шишки и лузгать ароматные орешки, а Фрунзик стал разговаривать с Ториком.

Сперва тот вообще ничего не говорил, лишь озирался и то и дело пытался уйти куда-то семенящими шажками. А потом уселся возле дерева и завел свою унылую песнь про «хорошего доктора Звонкова»…

Максим исподлобья наблюдал, как Фрунзик меряет шагами поляну. За два часа он уже протоптал в пружинистых блямбах мха целую тропинку.

Долгов не вмешивался, не лез с вопросами, понимая, что сейчас дорога каждая минута и на кону стоит не только сомнительная гипотеза, но и их жизни. А вопросов меж тем в голове у него крутилось много. Откуда бывший космонавт знает Фрунзика? Кто такой, черт подери, вообще этот Фрунзик? Почему полковник послушал его и согласился на такую авантюру?

– Полковник, – обратился наконец Герасимов к Пимкину. – Мы точно не сможем теперь найти этих чертовых докторов? Звонкова или Дубровина. Возможно, Слава при одном из них почувствует себя спокойнее и что-то расскажет.

– Где ты теперь их найдешь, этих докторов… – Полковник был чернее тучи. – Да и ничего он тебе не расскажет. Уже четыре года прошло! Представь, сколько раз его «кололи»! И не такие дилетанты, как мы с тобой, а профи, которые из самого Мефистофеля бы душу, мать его так, вытрясли!