Сергей Палий - Чужой огонь

– …пробьем?!

Максим встрепенулся и сильно прикусил язык с левой стороны. Из глаз от дикой боли брызнули слезы.

– Хрен знает! Смотря какая у них толщина! Сбавляем скорость, товарищ полковник?!

– Сам что думаешь?

– Можно рискнуть протаранить!

– Давай! Полный вперед!

Долгов вскочил и подбежал к раскрытой двери кабины, возле которой уже стояли полковник и сержант. Он мельком увидел через их плечи, куда несется броневик. И где-то в животе похолодело.

САБМушка на полном ходу мчалась на громадные закрытые ворота хорошо укрепленного КПП. Возле них из постовой будки выбегали бойцы, разворачивая в сторону броневика какую-то длинноствольную дрянь на кольцевой станине.

– Куда вскочил, мазут?! – рявкнул на Максима Врочек. – Хочешь всех зубов лишиться? Сядь и голову в яйца засунь, как страус! – Сержант толкнул его на скамейку и проорал: – Приготовиться к удару! Голову между колен! И прикрыть руками!

Дальше все произошло очень быстро. Кто-то сильно пихнул Долгова в бок, и он снова чуть не прикусил язык.

– …готовят! Лупи!

– По своим?

– Это не свои! Огонь!

Чечеточное пшиканье где-то на фоне ревущего мотора.

Лязг.

Чудовищный удар.

Кровавая муть перед глазами и трехэтажная матерщина в ушах…

Восьмидесятитонный броневик раскурочил ворота, взрыхлил гусеницами асфальт и стальным долотом влетел на территорию психушки. Сминая ухоженные газоны и молодые кедры, он понесся вдоль корпусов к административному зданию. От неистового монстра шарахались санитары и обслуга, а пациенты, гуляющие во дворике, провожали его либо восторженным гуканьем, либо взглядом, полным печали и непонимания. Возле трехэтажного кирпичного коттеджа с табличкой «Администрация правительственной клиники функциональной неврологии» САБМушка остановилась и грозно повела правым пулеметом в сторону входной двери. Показавшийся было оттуда охранник быстро засунул голову обратно и защелкал замками.

– Врочек, бери двоих бойцов и быстро ведите сюда начальника этой конторы! Еще трое – прикрывают!

– Есть! Пилидзе, Воронковский – за мной!..

Растрепанного, брыкающегося и брызгающего во все стороны слюной толстяка втолкнули в салон броневика спустя две минуты.

– …а потом я вас всех трахну раком в жопу и заставлю после этого отсосать, слизывая собственное говно! – закончил он фразу, часто дыша.

– Ты сначала свой член найди в складках жира, – порекомендовал ему Пимкин.

– Это что за хер моржовый?! – визгливо прокричал начальник психушки, доставая мобилу.

– Это полковник вооруженных сил Российской Федерации Николай Пимкин, – ответил полковник и со всей дури врезал толстяку носком берца по голени.

Начальник беззвучно сложился, выронив сотовый из рук. Только через пять секунд он нашел в себе силы тихонечко заскулить. Маринка отвернулась, а Фрунзик еле заметно скривил губы.

– А теперь, сука, быстро говори, в какой палате находится Святослав Торик? – приказал Пимкин.

– Второй корпус… – быстро прошептал толстяк, обливаясь слезами. – Восьмая палата.

– Сержант, вышвырни его. Водитель, гони ко второму корпусу! Это, кажется, прямо рядом с КПП.

Врочек выкинул начальника дурки уже на ходу. Тот смешно взмахнул руками и повалился ничком на влажный газон.

– Так, – вслух рассуждал полковник, пока САБМушка вновь пугала обитателей клиники своими маневрами, – они сообщили в штаб пять минут назад. Ближайшая сухопутная часть находится на пятьдесят километров севернее Новосибирска. Машин на атомной тяге там нет. Значит, они отправят пехоту на конных экипажах. Легковооруженные будут через три-четыре часа, тяжелая артиллерия подоспеет через пять. Пока время есть.

Второй корпус действительно находился неподалеку от разгромленного КПП. На небольшой асфальтовой площади перед ним уже никого не было – видимо, больных загнали внутрь, а охранники где-то укрылись.

– Восьмая палата. Врочек, пойдем вместе. Бери еще четверых бойцов. – Пимкин повернулся к Фрунзику. – Что ж, молись, чтоб твой Торик оказался там.

Люк вновь заскрежетал, выпуская штурмовую группу во главе с полковником наружу.

Воздух здесь был свежий, пах хвоей. За искореженными обломками ворот почти сразу начиналась тайга. Кедры в два-три обхвата гигантскими серо-зелеными стелами возносились к тучам, неспешно плывущим с запада на восток. Узкая дорога, стиснутая этими деревьями-великанами, казалась ниточкой, которая вот-вот порвется. В тайге всегда чувствуется какая-то монументальность, основательность, недоступная другим лесам.

Тайга ценит время и расстояния…

Под подошвами хрустнуло битое стекло – осколки от расхераченного КПП долетели даже сюда, к корпусу.

Полковник быстро огляделся и тихо скомандовал:

– Пошли. Двое со мной внутрь. Врочек с остальными – пасете выход.

Массивная железная дверь, как и ожидалось, оказалась заперта. Наставив ствол на замочную скважину наискосок, Пимкин нажал на спуск. Несколько пуль с противным свистом срикошетило в сторону.

– Черт! Мину пневмовакуумную несите! Один из солдат бросился в броневик.

И тут их обстреляли. Цинично и бескомпромиссно. Огонь открыли из автоматического оружия сразу с двух позиций – с крыши здания и из-за развалин КПП.

– Крыша! – крикнул полковник, стреляя навскидку. Врочек схватился за плечо, под его ладонью химзащитка быстро пропиталась кровью. Солдат, бегущий с миной от дверцы САБМушки, споткнулся и остался лежать на асфальте неподвижно. Мина выкатилась из его руки. Видимо, ему попали в спину, а значит – просто оглушили, оставив пару хороших синяков через бронежилет.

Пока полковник возился с миной, из люка выпрыгнули еще несколько бойцов и принялись лупить из АКП по огневым точкам противника. Практически сразу им удалось сбить с крыши одного охранника и ранить второго.

А вот со стреляющими из-за обломков пропускного пункта было сложнее: чтобы до них добраться, нужно было пробежать метров двадцать по голому асфальту, становясь при этом фактически живой мишенью. Поэтому бойцы приняли единственно верное решение – они просто принялись жарить по позиции противника короткими очередями, не давая тому высунуться.

В это время Фитиль развернул САБМушку носом к КПП и рубанул по остаткам будки и ворот из 20-миллиметровой П-пушки. Щепки и осколки полетели в разные стороны, образовалось облако пыли, в котором кто-то отчаянно заорал.

С помощью раненого Врочека, матюгаясь и сопя, полковник укрепил мину на двери, поставил часовой механизм на десять секунд и, бросаясь в сторону, крикнул: