Денис Бурмистров - Равновесие Парето

— Кого?

— Убийцу, который похищал людей! — в дыму блеснули зубы старика. Он улыбался. — Худой, высокий. Сам пришел. Я его запер в котельной.

Сзади меня хмыкнул Юдин. Я бросил на него взгляд, но он промолчал, все так же разглядывая пожар.

Смотритель закашлялся, тяжело, взахлеб. Его фигуру на секунду скрыл черный дым, поваливший из чердачного кона.

— Уходите, быстрее! Я вентиль открыл, в любой момент все может взлететь на воздух!

— А как же ты? — заорал шофер.

— Я хочу умереть в миг триумфа! — могильщик замахал руками. — Бегите! Удачи вам, друзья мои!

Гвизда широко улыбнулся, вырвал очередную страницу и помахал нам ею, прежде чем бросить вниз.

— Меж тем как с башни — мрачный вид! —Смерть исполинская глядит.Зияет сумрак смутных сновРазверстых капищ и гробов! —

продолжил декламировать он.

— Надо уходить, — скорее скомандовал, чем сказал геолог, подталкивая нас прочь от ворот. Я ожидал, что шофер упрется, но он лишь часто засопел, заиграл желваками и подчинился геологу. Степанов перекрестил уже скрывшуюся от нас за стеной дыма фигуру старого могильщика, вытер слезу. Ян покачал головой каким-то своим мыслям, сказал:

— Нам нужно спешить. Те, кто бродит во тьме, скоро начнут нас искать. Гробовщик их надолго не задержит.

Меня покоробило слово «гробовщик», да и сам Ян нравился все меньше и меньше. Но свежо еще было страшное воспоминание прошлой ночи, я сам желал быстрее убраться из города. И если для этого нужно было уходить, то так тому и быть.

Мы друг за другом двинулись по призрачной дороге, прочь от кладбища. Никто не оглядывался, лишь диспетчер шептал про себя что-то похожее на молитву. А над нашими головами звучал четкий, бравурный голос Гвизды:

— И в час, когда, стеня в волне,Сойдет тот город к глубине,Прияв его в свою тюрьму,Восстанет Ад, качая тьму,И весь поклонится ему…

Но вскоре стих и он. Мы опять погрузились в ночь, отрезанные от всего мира непонятной метелью, ведомые вперед странным стариком с посохом, освещающие себе путь двумя факелами. Должно быть, сверху, мы походили на светлячков, пробирающихся сквозь бурю. Маленькие светлячки в бурлящем котле.

Мы прошли приличное расстояние, прежде чем звук взрыва донесся еле слышимым громом. Вздрогнул Илья, но не сбавил ход. Тяжело вздохнул диспетчер.

А я мысленно попрощался с Раем Терентьевичем Гвиздой. Хорошо, что он так и не узнает, что в его котельной взорвалась душа города.

Я слышал, что порой скептиками становились самые богобоязненные люди. Но также я слышал, что самые фанатичные последователи — это новообращенные верующие. Видимо, все дело в определяющем моменте, в том шоке, который перечеркивает всю твою прошлую жизнь. Это может быть шок от осознания новых истин, от столкновения с непреодолимыми обстоятельствами. Случается, что этот шок зовется просветлением, а иногда его называют горьким разочарованием. Как бы там ни было, после этого рубежа человек уже никогда не будет прежним. Потому что прежний он ошибался.

Юдин был прав — он действительно умел ходить «сквозь туман безумия». Наш маленький отряд не швыряло из одной части города в другой, дорога не путалось, была привычной и узнаваемой. Старик вышагивал впереди, останавливаясь временами, постукивая посохом по земле и прислушиваясь. В свете факелов он казался мудрым шаманом, который остается вне суетного бытия, где-то вдали от чаяний простых смертных. За время похода он обронил буквально пару фраз, всю остальную дорогу молчал, сосредоточенно всматриваясь вперед. Мне вспомнились истории про колдунов, магов и волшебников, которые овладели тайнами вселенной, могли плести сущее по своему желанию и силы природы подчинялись им. Таким магом сейчас был для меня Ян. Я уверовал в это.

Конечно, где-то в душе я осознавал, что глупо доверяться нелепо одетым старикам. Никогда в жизни я бы не доверился столь странному типу. Пусть когда-то я верил в ясновидящих и экстрасенсов, в ведьм и прорицателей, но те времена канули в лету. Я вырос, я год за годом расставался с мыслью о чудесах. Я стал думать, да нет, я твердо знал, что весь мир — это материальная и познаваемая субстанция. С возрастом я превратился в Краснова, с его скепсисом и трезвым взглядом на жизнь. И сколько же теперь иронии в том, что все возвращается назад? Именно по вине Краснова и с его участия я вновь окунаюсь в мир необъяснимого. И это ломает все мои приобретенные устои.

Я оглянулся. Шагающий позади геолог поймал мой взгляд, задорно подмигнул, мол, все хорошо. Вышло у него не очень уверенно. Даже он, я видел это, боялся. Факел в его руке нервно подергивался, глаза настороженно бегали. И я его понимал. Пусть загадочные чудовища не тревожили нас с самого начала похода, но их незримое присутствие ощущалось почти физически. То параллельно с нами долгое время шел кто-то невидимый, шурша листьями. То сквозь тьму и метель проступать мелкие огоньки, похожие на огни небольшого городка с высоты птичьего полета. То начнут шептать голоса на разный лад, женские, мужские и детские. Обрывки фраз, слов, звуков. Опять и опять, а потом задом наперед. И с порывом ветра все закончиться.

Видимо этот липкий, охвативший всех страх, стал еще одним баллом в пользу моей уверенности насчет Юдина. Если раньше я мог полагаться на несокрушимого геолога, который, казалось, мог справиться с любой проблемой, то теперь я совсем не был уверен в нем. Ведь был случай, когда я спас его. А вот сможет ли он спасти меня? Не знаю. Сейчас он всего лишь один из тех, кто покорно бредет в темноте, предоставленный судьбе и неведомому дару Яна.

Степанова и Илью я в расчет не брал. Диспетчер слишком стар и мягок, он хороший товарищ и гостеприимный хозяин, но в роли спасателя я его не видел. Илья же чересчур вспыльчивый и агрессивный, он слишком неверная поддержка в этом деле.

Поэтому я решил поставить на Юдина, держаться его в случае чего. Пусть он выглядел сумасшедшим, пусть он нес околесицу и был в целом мне неприятен, но именно он делал то, что говорил — вел нас через странную и страшную ночь к спасению. На нас не нападали, мы не блуждали по окрестностям. Какие еще нужны доказательства его правоты?

Земля ушла из-под ног так неожиданно, что показалось, будто это асфальт вдруг встал вертикально, а не я упал, со всего маху ударившись о твердую поверхность. Из глаз посыпались искры, зубы звонко клацнули. Из головы разом вышибло все мысли.

Все произошло так быстро, что я ничего не успел понять, ничего не успел сделать. А когда пришел в себя, то обнаружил, что все остальные тоже лежат рядом, пытаются встать, но как жуки падают вновь.