Николай Гацунаев - Звездный скиталец

- На готовенькое? - жестко усмехнулся Строганов. - Нет, господин Симмонс, не согласен.

- Понятно, - Симмонс кивнул. Он и не ожидал другого ответа. - Тогда в путь-дорогу.

И он щелкнул тумблером.

Начинало припекать не на шутку. Симмонс опять перевернулся на живот и посмотрел в сторону надувного домика. В окнах огнисто поблескивало солнце.

"Разоспалась Эльсинора Прекрасная", - подумал он с нежностью.

- А вот и нет! - донеслось из палатки. - Уже встаю!

Пора было уже привыкнуть к этим фокусам, но Симмонс невольно поежился.

- Шеф! - зарокотали укоризненные раскаты дюммелевского сипловатого баса. - Мы тут уже давно ждем вас к чаю!

"Это еще что за чертовщина? Откуда он взялся?" - забеспокоился Симмонс.

- Просим к столу, барин! - на этот раз голос принадлежал Рее.

"Понятно, - усмехнулся Симмонс. - Вся компания в сборе. Пикник на Арале".

- Опять не угадал! - Эльсинора выскользнула из домика грация в красном бикини с алой косынкой на волосах. Красная Шапочка почти в чем мать родила, - Просто утренняя разминка.

- И заодно явление Христа народу! - Он поднялся и пошел навстречу.

- Тогда уж не Христа, а пресвятой девы Марии.

- Дай-ка я тебя поцелую, Мария Магдалина.

От нее веяло свежестью, энергией.

- Можно подумать, что ты и не спала вовсе.

- Я и не спала. Кто бы иначе выключил силовое поле, когда тебе взбрело на ум уйти и оставить меня одну?

- А, ч-черт! Мог бы и сам догадаться. - Он подхватил ее на руки и зашагал к морю. - Страшное дело иметь жену-колдунью.

- Не колдунью, а ясновидицу! - возразила она, смеясь. Это не одно и тоже.

- Что в лоб, что по лбу. - Под ногами заплескалась теплая, нагретая солнцем вода. - Не успею подумать, как ты уже все знаешь.

- Подумай, прежде чем подумать! - скаламбурила она. - Как тебе спалось?

- Превосходно.

- Мне тоже. И что нам мешало выбраться сюда пораньше?

- Многое. - Он поставил ее на ноги. - Пожалуй, я просто не был готов к этому.

- К чему - "этому"? - насторожилась она.

- К этой форме общения с тобой.

- Знаешь, я тебя боюсь. Иногда ты бываешь дремуче наивен, а иногда невозможно угадать, что ты подумаешь в следующую минуту.

- Должен же и у меня быть хоть какой-то козырь! - рассмеялся он. - Скажи, там у вас, в тридцатом веке, все такие, как ты?

- Какие "такие"?

- Ну, экстрасенсы и все прочее.

- Нет, - она нагнулась и зачерпнула ладонью воду. - Наблюдателей подбирают специально и потом долго готовят. А в принципе, чем ближе к истокам, тем больше людей, наделенных экстраординарными способностями. Вспомни, сколько было ведьм и колдунов в средние века.

- И при царице Савской.

- Не было такой царицы!

- А кто был?

- Никого не было! - Она рывком наклонилась и плеснула в него водой. - Всегда, во все времена были только ты и я! Ты и я! Ты и я! Понятно?

- Понятно, - расхохотался он, закрываясь руками и отчаянно жмурясь.

Час спустя, накупавшись всласть, слегка ошалевшие от воды, солнца и ветра, они позавтракали кофе с бутербродами и, натянув полосатый тент, блаженно разлеглись на горячем песке.

Ветер дул гораздо сильнее, чем утром, невысокие длинные волны бесшумно набегали на песок и откатывались, оставляя белую, стремительно тающую полоску пены.

- Я бы на твоем месте давно изошла вопросами, - призналась Эльсинора.

- Как ни странно, я как раз подумал о том же.

- О чем?

- О том, что неплохо бы поменяться с тобой местами.

- Ты хочешь, чтобы вопросы задавала я?

Он кивнул:

- И сама же на них отвечала.

- Однако! - Она взглянула на него через плечо, улыбнулась.

- Так будет лучше, - сказал он. - Говори, что считаешь нужным. Не говори, о чем не хочешь.

- Ну что ж... - Она помолчала, думая, с чего начать. Наверное, тебя интересует, кто такие наблюдатели и что они должны делать?

- Наблюдать, - усмехнулся он.

- Не только. Помнишь, по дороге с пристани ты популярно объяснял мне, что такое человеческая эволюция?

- Помню, - кивнул он и откинулся на спину. - Представляю, как ты в душе надо мной потешалась.

- Не болтай глупости. Ты объяснял сбивчиво, слишком эмоционально, но в общем правильно. Так вот река, о которой ты говоришь, далеко не всегда течет по равнине. В ходе своей эволюции человечество не раз упиралось лбом в стену.

- И вы там - тоже уперлись? - поинтересовался он, не открывая глаз.

- Не перебивай. Ты тогда верно сказал, что процесс эволюции остановить нельзя. В какую бы глухую стену не упиралось человечество, оно всегда находило выход. Говоря твоим языком, чем дальше в лес, тем больше дров. Все становится сложнее,, глубже, ответственнее. Человечество вступает в контакты с внеземными цивилизациями, начинает черпать энергию из космоса. Совместными усилиями рассчитываются и корректируются траектории движения планет и целых галактик. На этом уровне просчет в стотысячную долю микрона, ошибка в миллионную долю знака, мизерная неточность в генетическом коде могут привести к катастрофе.

Она замолчала. Симмонс сквозь смеженные веки видел ее сосредоточенное, грустное лицо, взгляд, устремленный куда-то вдаль.

- И при чем тут минувшие столетия? - спросил он.

- А притом, - вздохнула она, - что в XXX веке такие просчеты практически исключены. Но река это не только устье. И все, что происходит в ней от самых истоков, на всей ее протяженности, все это не может не влиять на состояние устья.

- Да-а-а... - Он задумчиво провел пальцем по переносице. - Значит, если я тебя правильно понимаю, во всех предшествующих вашему веках все должно оставаться незыблемым. Никаких новых изменений кроме тех, которые уже произошли и учтены вами. Так?

- Да, так, - согласилась она.

- И если какой-то чудак вроде меня попытается внести какие-то свои коррективы, то его...

- ...необходимо нейтрализовать.

- И проще всего сделать это, прихлопнув его, как муху.

- Нет. Это будет тоже неучтенное изменение реальности прошлого.

- Стало быть, он должен делать только то, что ему запрограммировано?

- В общем, да.

- Значит, мой удел - явиться на призывной пункт, надеть мундир и сложить голову во славу Стран Всеобщей Конвенции? Симмонс сел, машинально стряхивая приставший к коже песок. И твоя миссия в том и заключается, чтобы не дать мне улизнуть...

Он подобрал с песка сухую травинку, поднес ко рту, прикусил.

- Тебе, конечно, известно, что меня ждет?

Травинка нестерпимо горчила. Травинка пахла ветром, степью, полынью.

- Да, Эрнст. Я знаю, что тебя ждет, - ответила она.

Симмонс взял ее руку, прижался губами к ладони, Эльсинора слегла сжала ему нос большим и указательным пальцами, притянула к себе, уложила затылком на свое плечо.

Он глядел мимо тента в голубое без единого облачка бездонное небо, думая о том, как непостижимо уживаются рядом такие взаимоисключающие понятия, как ненависть и любовь, отчаяние и счастье, трусость и мужество...