Николай Гацунаев - Звездный скиталец (С иллюстрациями)

Николай Гацунаев

ЗВЕЗДНЫЙ СКИТАЛЕЦ

Глава первая. ГОРОД

Повестка была последней каплей. Неказистый прямоугольник из матового пластиката с тисненым текстом и заполненным на машинке пробелом для фамилии вошел в его жизнь как символ скорых и отнюдь не радостных перемен. Повестка была реальностью и реальностью угрожающей. Эрнсту Симмонсу предлагалось в течение трех суток явиться на призывной пункт для прохождения службы в Вооруженных Силах Стран Всеобщей Конвенции, имея при себе удостоверение личности и смену белья.

Вначале его охватил ужас. Животный, панический, парализующий волю и замораживающий сознание. Потом ужас схлынул и осталось ощущение безмерной усталости, тупая сосущая пустота под ложечкой. И отчаяние, какого Симмонс не испытывал ни разу в жизни, даже в самые трудные минуты, когда все валилось из рук и обессилевший мозг вхолостую ворошил факты. Даже когда Генеральная Дирекция Научных Исследовании установила в их отделе очередную партию автоматов и Спммонса вместе с сотней других сотрудников вышвырнули на улицу.

К счастью, автоматы себя не оправдали и вскоре Симмонс и его сослуживцы получили официальные извещения Дирекции, в которых им предлагалось «занять открывшиеся вакансии».

После этого в общем-то заурядного (пока и поскольку это не касается вашей собственности персоны) инцидента Симмонс с удвоенной энергией окунулся в работу, а после службы, наскоро перекусив в каком-нибудь кафе-автомате, спешил домой, чтобы допоздна корпеть над своим детищем в домашней лаборатории.

Изобретение, над которым он работал вот уже несколько лет, было предметом его тайной гордости, единственной, быть может, надеждой выбиться наконец в люди, стать одним из преуспевающих воротил большого бизнеса.

Впрочем, так высоко мечты Симмонса взлетали все реже и реже. Год изматывающего труда сделали свое дело: он устал, устал душой и телом и все чаще с тоскливым вожделением думал о том, теперь уже недалеком времени, когда он повыгоднее запродаст свое изобретение и сможет, хоть на время не заботясь о завтрашнем дне, окунуться наконец в ласковые волны блаженного безделья.

За стенами квартиры лихорадочно бился пульс XXIII века. С душераздирающим свистом и грохотом проносились тысячеместные воздушные лайнеры, подземка выплескивала на гигантские квадраты площадей пестрые людские потоки, звенели, щелкали, заливались на все голоса автоматы, изрыгая из неистощимых недр патентованные блага цивилизации: саморазогревающиеся завтраки, самозажигающиеся сигареты, самозамораживающиеся фруктовые желе, саморазжевывающиеся резинки, словом, все самое и самое…

Мир, в котором жил Симмонс, гарантировал потребителю решительно все: комфортабельные квартиры, массовые и индивидуальные увеселения, сверхскоростные транспортные средства, возможность в любую минуту связаться по видео с любым населенным пунктом Стран Всесбщей Конвенции. Единственным, что не гарантировалось, была работа, и, стало быть, средства к существованию. А без звонкой монеты (Симмонс уже испытал это га собственном опыте) все бесчисленные гарантии не стоили выеденного яйца. Впрочем, о натуральном курином яйце рядовой обыватель имел самые смутные нредпавления, как и о самой курице, знакомой ему лишь по стилизованному изображению на фирменной пластиковой коробке компании «Нейчрл эгз».

Именно такую яичницу Симмонс выдавливал из саморазогревающейся тубы на прозрачную разового пользования тарелку, когда мелодичный звонок известил его о поступлении почты. Симмонс достал из ящика конверт, вскрыл, и к его ногам выпала повестка.

…Сгущались сумерки за утрачивающими прозрачность оконными стеклами, и стены постепенно наливались голубоватым спокойным свечением.

Негромкий удар гонга вернул Симмонса к действительности. Над входом медленно гасло оранжевое световое табло. Симмонс отворил дверь.

Вертлявый неопределенного возраста субъект, белозубо улыбаясь, скользнул в комнату.

— Добрый вечер, мистер Симмонс!

Не отвечая на приветствие, Симмонс сделал выразительный жест в сторону открытой двери.

— Минутку, сэр! — Чего-чего, а бесцеремонности типу было не занимать. — Буквально два слова. Наша фирма…

Симмонс продолжал стоять на пороге. Из коридора едва заметно тянуло холодом. Дверь напротив со светящейся номерной табличкой чуть приоткрылась. Мяукающая мелодия скользнула над имитированным под паркет пластикатом. Женский голос возмущенно произнес какуюто фразу. Окончание ее утонуло в утробном мужском смешке. Дверь захлопнулась. Симмонс вздохнул и вернулся в комнату.

— Говорите, и покороче.

Только теперь он обратил внимание на предмет, который держал в руках незнакомец. «Лет триста назад эта вещь была в обиходе, — машинально отметил он про себя. — «Атташе», так, кажется, она называлась».

— Примите мои соболезнования, — гость скосил глаза на все еще валяющуюся на полу повестку. — Парни из Военного Ведомства начисто лишены юмора.

Симмонс покосился на циферблат часов.

— Понимаю. Так вот наша фирма… Впрочем, взгляните сами.

Он поставил «атташе» на край стола, щелкнул переключателем, и посредине коричневого прямоугольника засветился экран.

— Зря стараетесь.

— Возможно. И все-таки…

«Какая разница? — устало подумал Симмонс. — Мне он эту штуку все равно не навяжет. А спешить некуда».

С экрана на Симмонса глядела красивая молодая женщина. Вначале он не прислушивался к тому, что она говорит, но постепенно смысл ее слов стал доходить до сознания.

— …любая точка планеты, любая эпоха, любой общественный строй. Право выбора за клиентом.

Устали? Не повезло в любви? Увлеклись этнографией? Просто захотели встряхнуться? Фирма к вашим услугам. Успех гарантируется.

Вглядитесь в эти кадры. Перед вами хроника. Подлинная хроника стран и эпох.

Экран погас и тут же засветился снова. Гнали хронику. Судя по царапинам на эмульсии, гнали не впервые. Мелькали засветки. Временами изображение было не в фокусе. Чувствовалось, что снимал дилетант.

«Дешевка, — отметил про себя Симмонс. — Трюкачи и шарлатаны».

…По мощенной булыжником узенькой улочке средневекового города тянулся обоз. Одетые под итальянских крестьян статисты нахлестывали тощих лошаденок. Лохматая собака перебежала дорогу и остановилась на углу, обнюхивая грубые камни ограды. Проскакал всадннк в начищенных до блеска доспехах. Двое взъерошенных мальчишек сосредоточенно колотили третьего. Тот не сопротивлялся и даже не делал попытки удрать, лишь закрывался руками, размазывая по лицу розовые сопли.