Николай Гацунаев - Звездный скиталец

- За каким чертом ты в хранилище полез? Как ты вообще туда попал, каналья?

- Не могу знать, ваше благородие. Не иначе как бес попутал.

- Бес! - фыркнул Хорошихин, возвращаясь к столу. Распахнул окно и, задернув занавеску, сел в кресло. В комнате потянуло вечерней прохладой. - Ну, чего стоишь как болван? Открой глаза!

- Слушаюсь, ваше благородие.

- Садись.

- Постою, ваше благородие.

- Садись, говорю!

- Слушаюсь. - Хлебалов опасливо, как на ежа, опустился на стул.

- Выкладывай все как есть.

"Шалишь, брат! - злорадно подумал Хлебалов. - Дурака нашел. Я тебе расскажу, а ты сам за Симмонса примешься. Тогда уж мне точно ни шиша не достанется. Нет уж, дудки. Умолчу. Авось пронесет".

К Симмонсу, он, как ни странно, обиды не питал. После трюка с банковским подвалом, тот даже вырос в его глазах. Аферист по натуре, он и в других ценил прежде всего умение вывернуться из любых положений, выйти сухим из воды, урвать и не упустить лакомый кусок. На этот раз он сплоховал, дал обвести себя вокруг пальца. Но игра еще не окончена. И уж теперь-то он, Хлебалов, не позволит себя облапошить.

Будь Хлебалов поумнее, задумайся он над тем, каким образом переправил его Симмонс в подвал Русско-азиатского банка, он бы наверняка счел за благо отступиться. Но Хлебалов был глуп и жаждал реванша.

- Что ж ты молчишь, шельма? - продолжал допытываться Хорошихин. - Признавайся, где нализался? С кем-нибудь из банковских?

- Так точно, ваше благородие.

- С кем?

- Запамятовал, ваше благородие. По пьяному делу.

- Запамятовал значит. Так-так... - Не сводя глаз с Хлебалова, Хорошихин мизинцем поправил рыжеватые, загнутые кверху усы. "А ведь хитрит, сукин сын. Скрывает что-то. Ну ничего, сейчас ты у меня заговоришь, негодяй". - Ты, стало быть, пьянствуешь, а поднадзорный твой тем временем...

По тому, как насторожился Хлебалов, штабс-капитан понял, что попал в точку, и специально затянул паузу. Филер нервно заерзал.

- ...дал тягу! - выпалил Хорошихин, не подозревая о том, как он близок к истине.

- Не может быть! - подскочил Хлебалов. - Когда?

- А это уж тебе лучше знать, милейший. Ты за ним наблюдаешь. Ну, так где твой Строганов?

И Хлебалов не устоял. Сломался. Выложил все, как было.

- Та-ак... - удивленно протянул штабс-капитан. - Стало быть, шантажировать Симмонса пытался? А знаешь ты, дурья твоя башка, что за это полагается?

- Виноват, ваше благородие! - Хлебалов сполз со стула, грохнулся на колени. - Не губите, ваше благородие!

"Стало быть, Симмонс, - размышлял тем временем штабс-капитан, не обращая внимания на Хлебалова, - Интересно, интересно... Начал с поблажек рабочим, а теперь, значит, в политику сунулся... Однако!.. Тут есть над чем мозгами пошевелить. И Крафт, видимо, с ним заодно. Теперь понятно, как Хлебалов в подвал угодил: пронюхали, что он на след вышел, и решили моими руками от него избавиться. Недурно задумано!.."

- ...ваше благородие! - елозил коленями по полу филер. Не берите грех на душу!

- Пшел вон! - процедил Хорошихин сквозь зубы. - Носа из дому не высовывай, пока не позову!

- Благодарствую, ваше благородие! Век вашей милости не забуду!..

Но Хорошихин его уже не слышал. Прожекты один грандиознее другого теснились в его голове. Прожекты, которым не суждено было осуществиться.

Поздно ночью коляска с погашенными фонарями обогнула город и кружной дорогой вдоль канала Киргизъяб подкатила к кишлаку Сатанлар.

- Останови тут, - сказал Строганов кучеру возле крайней мазанки.

- Поторопитесь, Строганов, - напомнил Симмонс.

- Я быстро. Лишь бы Соня была дома.

- Соня? - удивился Симмонс, но машинист уже отошел от коляски. - А ты говорила, что она казашка.

- Она и на самом деле казашка. - Эльсинора открыла противоположную дверцу и сошла на землю. - Ее зовут Сона. Есть такое казахское имя?

- Есть. - Симмонс тоже вышел из экипажа. - Сона по-казахски овод.

- Прекрасное имя для девушки! - съязвила Эльсинора.

- Перестань. Имя как имя. К тому же оно наверняка имеет еще какое-нибудь значение.

- Валькирия, например.

- Успокойся, Люси. - Он отыскал в темноте ее руку, погладил. - Не надо нервничать. Посмотри, какая величественная ночь.

Ночь была и в самом деле прекрасна. Высокое густо усаженное яркими звездами небо отражалось в спокойной воде канала. Шарообразные купы гюджумов, свечи пирамидальных тополей возвышались над кишлаком, словно охраняя его покой. Кишлак спал: ни звука, ни огонька. Даже собаки не лаяли.

- Что здесь будет лет через сто? - задумчиво произнесла Эльсинора.

- И я о том же самом подумал, - признался он.

- Глянем одним глазком?

- Придется перенастраивать времятрон.

- Ну и что?

- Ничего. Будь по-твоему. - Симмонс достал из экипажа чемодан. - Посвети мне, пожалуйста. Хотя, погоди.

Он подошел к кучеру и похлопал по плечу.

- Возвращайся домой. Утром разыщи Дюммеля. Скажи, что я оставил ему письмо на столе в кабинете. Пусть прочтет. Поезжай.

Кучер молча кивнул и тронул лошадей с места.

- А вот и мы, - раздался рядом голос Строганова. - Не очень замешкались?

- Как раз вовремя. - Симмонс бросил взгляд на невысокую тоненькую фигурку рядом с машинистом. - Идите сюда поближе. И ничему не удивляйтесь.

...Они стояли посредине пустынной, озаренной светильниками площади. Вправо и влево уходил очерченный цепочками огней широкий проспект. Прямо перед ними над облицованной камнем трибуной высился монумент.

- В. И. Ленин, - прочитал Строганов. - Чудно как-то написано: по-русски и не по-русски. Где мы?

- Там же, где и были, - ответил Симмонс, продолжая колдовать над пультом. - Ровно через сто лет.

Он кончил настройку и выпрямился.

- Смотрите внимательно, Михаил Степанович. Это то самое будущее, за которое вы ратуете. А насчет надписи вы правы: орфография изменилась.

Над многоэтажным зданием, подсвеченное прожекторами, медленно колыхалось в ночном небе алое полотнище знамени. Мелодично пробили полночь куранты. И тотчас зазвучала торжественная мелодия.

- Гимн, - сказала Эльсинора.

- Да, пожалуй, - согласился Симмонс.

Строганов жадно оглядывался по сторонам. В нескольких десятках метров от них прошел ярко освещен. ный изнутри автобус. Их заметили: кто-то высунул руку из окошка и помахал им. Высоко в небе проплыли мигающие огоньки - красный, зеленый и опять красный. Протяжно прогрохотал гром.

- Что это? - вздрогнула Сона.

- Реактивный самолет, - Эльсинора взяла ее за руку. - Не надо бояться.

- А что, Михаил Степанович, - озорно блеснул глазами Симмонс. - Хотите, мы вас навсегда здесь оставим? Ни царя, ни жандармов. Живи на здоровье. Согласны?

- На готовенькое? - жестко усмехнулся Строганов. - Нет, господин Симмонс, не согласен.