Наталья Никитина - Полтора килограмма

На несколько секунд вопросы прекратились.

– Главное – живой и домой вернулся!

– На фига ты вообще один поехал? Рыжий рассказывал, что они в городе с девчонками

познакомились, отель приличный нашли, решили зависнуть на пару дней. А ты копытом бил, что надо гнать

дальше. Вот и сорвался с утра в одиночку.

– Рыжий не сказал, почему я был без документов, без телефона?

– У тебя сумочка черная на молнии дорожная всегда висела через плечо.

– При мне ничего не нашли. Поэтому долго не сообщали родным.

– А как тогда узнали, кто ты?

– По татуировке. Я вышел на сайт «Черных ножей» и увидел свою фотографию и имя.

– Ну вот, с тебя теперь бутылка виски Алику. Это он на сайт инфу закидывает.

– А как из Камбоджи в Америку попал?

– Я был без сознания, когда меня перевезли в американскую клинику, специализирующуюся по

черепно-мозговым травмам.

Подъехал Андрей на стареньком «Форде». С напускной серьезностью, важно пожал всем руки и,

сунув руки в карманы куртки, встал в сторонке. Минут пять он для приличия слушал наши разговоры, а

затем, виновато переминаясь с ноги на ногу, предложил:

– Слушай, Лех, может, я это, до Аньки пока сгоняю? Ты звони, когда тебя забрать, я сразу подскочу!

Я пожал плечами:

– Едь, конечно. Сам доберусь.

Брат благодарно улыбнулся и бравой походкой, предвкушая Анюткины объятия, направился к

машине.

Я закурил и принялся рассматривать присутствующих. Четверка парней помоложе, тех, что остались

сидеть, когда я подошел, завели свои спортивные мотоциклы и уехали. Остались мужчины постарше. На вид

им было около сорока, некоторым чуть больше.

– М-да, Малец, базар у тебя тот еще. Совсем на чужбине говорить нормально разучился, – печально

изрек брутального вида лысый байкер. Все называли его Антон. При фактурной широкой фигуре, с

рельефными бицепсами, проступающими сквозь футболку, он имел небесно-голубого цвета глаза и рыжую

щетину, чем напомнил мне коренного ирландца из Вустера.

– Может, на «Уктус» рванем? Виски захватим. Не каждый день у нас друзья с того света

возвращаются, – предложил тот, которого называли Вадик.

Все его поддержали. Меня взял в пассажиры Антон на «Кавасаки Вояджер Кастом». И мы на пяти

мотоциклах, будоража окрестности ревом, промчались по городу.

Кафе находилось на окраине города, в гостинице с ни о чем не говорящим названием «Уктус». Рядом

лес, наполняющий воздух ароматом хвойных деревьев.

Я окинул помещение взглядом. Стены из декоративной кладки красного кирпича, столы под белыми

скатертями, стулья с деревянными спинками и мягкими, обтянутыми оранжевой тканью сиденьями, барная

96

стойка и пара плазменных экранов на стенах. Официант встретил нас как родных! Мы были единственными

посетителями кафе, что давало право разговаривать в полный голос и чувствовать себя вольготно.

Вадик поставил на стол привезенную с собой трехлитровую бутылку виски «Джек Дэниэлс» на

металлической подставке, дающей возможность наклонять бутылку и наливать содержимое, не держа ее в

руках. Начало вечера я помню хорошо. А потом от количества выпитого время словно раздвинулось. Всё

вокруг стало умилять. Голоса зазвучали громче. Уже начало казаться, что я довольно успешно мимикрировал

в русского байкера и эти парни – моя семья! Во мне проснулся странный кураж. Отчаянно хотелось влиться

в ряды этих покорителей дорог.

Рядом со мной сидел немногословный мужчина лет сорока пяти по имени Андрей. Его большие

умные глаза оставались грустными, даже когда он смеялся. Еще один, Дима, показался богатырем,

сошедшим со страниц русских сказок, – русые волосы, щетина, карие глаза и правильные славянские черты

лица. Пятый – Вадик. Этот был из тех, кто нравится всем женщинам, – черные волосы, легкая небритость и

голубые глаза. Добавим к этому еще приятную манеру держаться с собеседником. Душой компании,

безусловно, был Вентура – невысокий, кареглазый, атлетического телосложения, с густыми, торчащими в

разные стороны русыми волосами. Говорил он живо и образно, обволакивая своей харизмой. Всех их

объединяло наличие дорогого транспорта, престижных часов и высокого интеллекта, который невозможно

скрыть даже за двухнедельной небритостью.

– Ну, давай рассказывай, чем почти три года занимался в Америке?

– Учился заново ходить и разговаривать.

– А сейчас какие планы?

– Завтра улетаю обратно в Бостон. Нашел там работу.

– Какую, если не секрет?

– Небольшая должность в нефтедобывающей фирме, – уклончиво ответил я.

– Дороги у вас отменные, – вступил в беседу Дима. – Мы с Андрюхой два года назад проехали всё

Восточное побережье США.

Наконец с расспросами было покончено, и потекла беседа, наполненная именами, которые мне ни о

чем не говорили.

Трехлитровая бутылка виски необратимо теряла свое содержимое. Пили парни по-взрослому,

приличными такими дринками. Мысли в голове замедлили свой привычный ход и сейчас практически

топтались на месте, сосредоточившись лишь на любом горизонтальном двухметровом участке поверхности,

способном вместить мое захмелевшее тело. Я вдруг перестал выражать свои мысли на русском языке и по-

английски объяснял Богатырю, что хочу домой.

– Ох и клинануло тебя, Малец, – восхищенно промолвил тот. – Надо бы такси вызвать. Кто знает

его адрес?

– У меня есть телефон его брата, сейчас скажу, чтоб подъехал, – ответил Антон.

Дальше я потерял ощущение реальности, утратил представление о времени и пространстве. Помню

лишь потертый, пахнущий машинным маслом и бензином салон. Меня прилично укачало на российском

асфальте, и, выйдя из машины, я тут же расстался с содержимым желудка.

Наступило утро, вернее сказать полдень. Птицы надрывались, исполняя оду теплому апрельскому

солнцу, через открытую балконную дверь в комнату вливались их трели.

Я открыл глаза – потолок слегка качнулся. Я поморщился. Во рту всё пересохло, язык стал большой и

неповоротливый, покрытый коркой с привкусом вчерашних рвотных масс. Решив двигаться в сторону кухни,

я осторожно сел на диване. Тут же стены пустились в хоровод. В голове, словно тяжелая ртуть, что-то

медленно перекатилось, вызывая новый приступ тошноты.

На полу, возле моего изголовья, кто-то предусмотрительно поставил выцветший поцарапанный

пластиковый таз. Добравшись до кухни, я повернул ручку крана с фильтрованной водой и жадно выпил две

больших кружки. Внутренности в знак благодарности отозвались мелкой дрожью. Я закрыл глаза и,