Сергей Лексутов - Полночный путь

Еще не доходя ворот, Серик услышал с Реутова подворья гул многих голосов. Пройдя в калитку, он оказался в толпе матерых мужиков, все при мечах. Могучий дядя, с бритым подбородком и вислыми усами, хмуро проворчал:

— Чего тебе, пацан?

Серик задиристо выпалил:

— Я к Реуту пришел, а не к тебе… — и, решительно отодвинув дядю в сторону, прошел к крыльцу.

Не обращая ни на кого внимания, Серик взошел на крыльцо, потянул дверную скобу, выкованную в виде медвежьей башки, держащей в пасти толстое железное кольцо. В горнице за столом сидели Реут с Горчаком. Реут проговорил, почему-то с осуждением, будто Серик на пару дней опоздал:

— А-а… явился…

Серик пожал плечами:

— Ты ж сам сказал, что пришлешь за мной…

— Видал вояк?

— Видал… Мате-ерые… — медленно протянул Серик.

— По найму князьям служат… Многие друг с другом и на полях битв встречались, и не по одному разу… А щас в одной дружине оказались. Если позволить им выбрать вожака — можно и не идти в сибирский поход; все одно из затеи ничего путного не получится.

Серик пожал плечами, обронил:

— Ну, дак и надо сделать, чтобы не из кого было выбирать…

Реут вперился взглядом в глаза Серика, медленно выговорил:

— А ты уверен в себе? Все они не в одной битве побывали…

— В строю рубиться, это не на поединке биться… — пожал плечами Серик. — Думаю, в поединке вряд ли кто из них меня одолеет…

— Н-ну, тогда пошли! — решительно сказал Реут, вылезая из-за стола.

Вышли на крыльцо, толпа загомонила, придвинулась поближе, сумрачно разглядывая стоящих на крыльце. Серик знал; всем им сказали, что будто бы идти надо в дальний рискованный поход, и что оплата будет — как за добрую войну, и больше ничего.

Реут медленно обозрел толпу, сказал:

— Пришло время сказать, куда и зачем поход. Порешили купцы русские свой Великий Шелковый Путь прорубить через Сибирь… — Реут снова обвел толпу взглядом, сказал: — Еще есть время подумать. Кому покажется слишком рискованно, в такую даль идти, может уйти со двора, задаток останется ему, как плата за беспокойство…

В толпе послышался смех, вперед вышел небольшого росточка, но видать большой хитрюга, мужичок в невзрачной шубейке, но с дорогущим иберийским мечом у пояса, сказал:

— Ты, купец, не тяни кота за хвост. Тут собрались сурьезные люди, и плату уже обговорили; плата хорошая за два года работы. Так что, осталось выбрать военного вождя — и вперед, на восход!

— Ладно… — Реут вновь обвел толпу задумчивым взглядом, проговорил медленно, как бы раздумывая: — С вами пойдет мой человек. Он те места знает, бывал там, бывал и в Сибири. Зовут его Горчак.

Горчак вышел вперед, поклонился народу. Воин с иберийским мечом придирчиво оглядел Горчака, сказал:

— Ну что ж, хорош твой человек, но военного вождя мы уж сами выберем…

Реут медленно выговорил:

— Вы хоть понимаете, што чуть ли не все русские купцы свои деньги вложили в это неслыханное дело? Так они желают, чтобы деньги их не пропали зря, а потому военным вождем с вами пойдет наш человек. И если вы вернетесь без него, и скажете, будто пути не нашли, второй половины золота вам не видать, как своих ушей. Только этому человеку купцы верят, а какой же дурак поверит наемникам, которые князей, коим служили, не по одному разу предавали?!

Столь откровенные слова бывалых наемников ничуть не смутили; видать были вполне справедливы. Воин с иберийским мечом равнодушно пожал плечами, сказал:

— Ну, дак покажи нам этого человека… Может, он и нам по нраву придется?

Реут махнул рукой Серику, тот вышел на край крыльца, по толпе прокатился возмущенный ропот. Не удивились только киевляне, коих в толпе было человек сорок. А воин с иберийским мечом заорал благим матом:

— Ты чего нас позоришь?! Пошто в военные вожди сосунка ставишь?!

Реут медленно сошел с крыльца, говоря при этом ласково:

— Ну, не нравится Серик… А кого бы вы хотели выбрать?

— Да мы уж выбрали!

Толпа раздалась в стороны, к крыльцу медленно вышел воин лет сорока, с коротко подстриженной бородой и колючими, внимательными глазами. Горчак сказал:

— Поскольку мы с Сериком на равных с вами в поход идем, так что мы тоже в выборах хотим участвовать. Давайте-ка снова выбирать. А то как-то несправедливо получается…

— Ну, давайте снова выбирать… — ухмыльнулся с превосходством новоизбранный вожак.

Серик сказал, вынимая меч:

— Штоб полегче было выбирать, надо бы уменьшить число претендентов… — и легко сбежал с крыльца. Покручивая меч в руке, сказал: — Давай-ка дядя, вынимай меч, и поглядим; годишься ли ты в вожаки такой ватаги?

— От какой шустрый пацаненок!.. — воин рассмеялся, вытащил меч, сказал: — Я тебя убивать не стану, только отшлепаю мечом плашмя по заднице…

Серик пожал плечами, сказал:

— Ну, тогда и мне тебя убивать как-то не гоже; пожалуй, я тебя отшлепаю мечом плашмя по заднице…

Видно было, как у воина перекосило лицо; он явно готов был разорвать Серика пополам. Но, видимо понял, что, несмотря на молодость, Серик мог оказаться знатным бойцом, а потому очертя голову в атаку не бросился, сделал несколько прощупывающих выпадов, нанес несколько несильных ударов. Серик лениво отмахивался, никак не показывая свое искусство. Но быстро понял, что воин хоть и хороший рубака, но поединщик не шибко умелый, и тогда Серик на очередной прощупывающий удар ответил сильнейшим боковым ударом, и, не останавливая замах меча, лишь повернув его плашмя, примочил противнику по заднице. Захохотали даже явные сторонники вожака. И он буквально осатанел; меч замелькал, будто крылья ветряной мельницы в бурю. Но куда ему было до Сериковой быстроты! Серик поймал его клинок эфесом, подсек ногой под колено, легко сбил на снег, и снова примочил плашмя по заднице. Оно конечно, врага он себе нажил смертельнейшего, лютейшего, до гробовой колоды, но пересилить себя Серик не мог; ну не мог он убить своего! Оно, конечно, в междоусобных сечах, бывало, и брат на брата шел, но Серику-то не довелось еще участвовать в княжеских забавах! Воин вскочил, и очертя голову ринулся на Серика; по глазам видно было, что от ярости он ничего не видит и не соображает. Серик сильным ударом под самый эфес выбил из его руки меч, дал подножку, и воин снова покатился в снег. Он медленно поднялся на колени, опустил голову, выговори:

— Руби… Только не позорь…

Серик проворчал пренебрежительно:

— Экий позор… Ну, встретил противника посильнее, да половчее… Был бы ты с Киева, ни за что бы не вышел со мной на поединок; меня ж весь Киев знает… С тобой в одной дружине мне никак быть нельзя; ты ж найдешь время, чтобы всадить нож в спину, а помирать мне никак нельзя — меня купеческая дочка ждет из похода. Так что, уходи…