Евгений Прошкин - Механика вечности

«Не получится, — с облегчением подумал я. — Этот поезд не будет обагрен кровью. Пусть он уедет, дождусь следующего и тогда решусь».

Я огляделся — группа захвата находилась рядом. Один подпирал колонну, второй прогуливался в центре зала. Был наверняка и третий, затерявшийся где-то здесь, среди пассажиров. Не мало я запросил? Надо было пятерых. Хотя какая разница, ведь я этого не сделаю.

Над головами показалась несуразная кепка — не кавказская, а «шотландка», уместная где-нибудь в зимнем Лондоне. Из Европы, стало быть, турист. Чего он сюда приперся? Ехал бы на «Площадь революции», там красивые статуи с серпами и «наганами».

Турист потрогал взмокший лоб, кепка сдвинулась на затылок, и из-под козырька выскочил огненно-рыжий вихор. Это он! Потоптав костылем мою ногу, инвалид сделал шаг назад, и нас с Шуриком прижало друг к другу.

— Женщина, пожалуйста, — усовестил Кнут чрезмерно активную даму с острыми локтями. — Миша, выберемся отсюда. Придушат на фиг!

Первый вагон был уже в нескольких метрах. Поезд останавливался, но скорость была еще приличной. Он раздавит человека как помидор. Красная гуща разлетится по сальной стене, а тонкая кожица намотается на вращающиеся части. Я не смогу!

Беспокойно озираясь, Тихон задержал взгляд сначала на мне, потом на беспортфельном киллере. Он понял. И он также стоял перед выбором.

— Пойдем, Саша, — тронул я Кнутовского за плечо, уводя его от приближающегося поезда, и тут Тихон не выдержал.

Распихивая неповоротливых пассажиров, он бросился ко мне. Люди возмущенно роптали, но расступались: кому охота связываться? Тихон схватил меня за ворот как раз в тот момент, когда до передних колес оставался один прыжок. Машинист с интересом покосился на внезапную возню, но поезд унес его дальше. Мимо летел второй или третий вагон, собственно, уже не летел — дожимал остатки движения, а Тихон все не отпускал мою рубашку и продолжал оттаскивать меня от Шурика.

— Ну и подонок же ты! — выдохнул он.

Тихон поверил. Значит, я все-таки убил Шурку — не в нынешней версии, так в какой-то другой.

Кто я после этого?!

Вокруг нас образовалась невообразимая давка: народ устремился к дверям, но из вагона еще не все вышли. Мы мешали и тем и другим. Какой-то дюжий мужчина оттолкнул нас в сторону, однако там тоже были люди, и они также торопились. Барабанные перепонки проткнул истошный крик ребенка. Мальчишка в красно-белой бейсболке с эмблемой «Спартака» на козырьке упорно протискивался сквозь тела, силясь до кого-то дотянуться.

Тетка вновь заработала локтями, Тихон споткнулся и упал, на него осела старушка с кошелками. Пытаясь подняться, он яростно засучил ногами, но лишь опрокинул сумки, из которых высыпались какие-то мягкие свертки. Кепка слетела на пол и тут же была затоптана разномастной обувью.

Мне помогли выбраться на свободный участок. Кнут уже находился там, наблюдая окончание потасовки. Через секунду из толпы вывели Тихона с выкрученными руками. Двое «серых» крепко, но неприметно придерживали его запястья, и, как только появилась возможность, накинули на них наручники.

— С этим что? — осведомился третий, указывая на Шурика.

— Он ни при чем.

В глазах Кнутовского читалось желание вникнуть в суть происходящего, но для этого нужно было знать всю историю, такую же запутанную, как большинство его сюжетов. Он, несомненно, заметил, что я не просто связан со светлопиджачной троицей, но и в каком-то смысле ее возглавляю.

— Мишка, кто они?

— Мы привлекаем внимание, — деловито заметил один из спецов. — У нас наверху машина.

— Мишка?..

— Иди, дурак, пока отпускают, — прошипел Тихон.

Я ждал от него ненависти и отчаяния, но увидел только горечь.

— Как хотите. Вам жить, — добавил он странное.

Поднимаясь на эскалаторе, я не удержался и посмотрел вниз — Кнут все не уходил. Он одиноко стоял в центре зала и не сводил с меня глаз. Инцидент на платформе давно забылся, последние свидетели разъехались, а наши следы затерлись и потерялись в пестром мраморе. Только Шурка не двигался с места и продолжал вглядываться в толпу, словно трагически и сентиментально прощался с первой любовью.

Из очередного поезда хлынули новые пассажиры, и Кнутовский утонул в торопливой массе. Я надеялся, что он не исчезнет так незаметно и еще появится, но когда запримеченный пятачок опустел, там уже никого не было.

У выхода из метро тихонько урчал микроавтобус с зашторенными стеклами. Широкая дверь отъехала вбок, и мы забрались в жаркий салон. Внутри было гораздо больше свободного пространства, чем могло показаться с улицы. Окна отсутствовали — выгоревшие занавески были лишь искусной имитацией. На полу лежали толстые резиновые коврики, а стены покрывал пористый фиолетовый пластик. Дверь закрылась, и звуки улицы сразу смолкли, будто кто-то выключил проигрыватель.

Тихона усадили на кресло с металлическими подлокотниками и протянули между ручками тросик. Затем подлокотники укоротились, и проволока впилась ему в живот. Остальные разместились на длинном диване, и мне передали несколько черных пакетиков.

— Все, что нашли, — пояснил один из группы.

Я разодрал пленку, высыпая на сиденье конфискованное у Тихона добро. Кроме дырокола он имел при себе немного местных денег с бурлаками и аленушками, карманный атлас Москвы и обмотанное изолентой кольцо для ключей, к которому были припаяны два жестких усика. Я не понял, зачем оно ему, впрочем, в его рюкзаке, оставшемся у Фирсова, болталось столько всякого барахла, что удивляться не приходилось.

— Куда едем? Если надо от него избавиться, мы можем сами… — Оперативник откинул замаскированный в стене лючок и достал из ниши шприц-ампулу.

— Нет… Пока нет. Давайте к Никитским Воротам, дальше я покажу.

— За сколько продался? — презрительно спросил Тихон. — Надеюсь, не продешевил?

Мужчина, сидевший рядом, тыльной стороной ладони ударил Тихона по лицу — не слишком сильно, но этого было достаточно, чтобы из его губы побежал алый ручеек.

— Не волнуйся, кабина звуконепроницаемая, — сказал он.

Я и не волновался. Просто мне уже приходилось слышать нечто подобное. Где и когда? Ах, ну конечно! То же самое я говорил Алене, а до этого — безусому наемнику, косящему под эсэсовца. Какого черта меня записали в их компанию?

Машина заехала во двор и остановилась в трех метрах от дома. На голову Тихону надели шерстяную шапочку и, надвинув ее до самого подбородка, бегом перевели пленного из автобуса в подъезд. Люди в окнах предпочли этого не заметить.

Куцапов не открывал. Я позвонил еще раз, но ответа не последовало.

— Эх ты, организатор! — Мужик, которого я про себя назвал Главным, осмотрел замок. — Хозяева не обидятся? У нас рабочий день ненормированный, просто не правильно это — на лестнице топтаться. Или вернемся в машину.