Джеймс Блиш - «Если», 2002 № 06

— Малур, ты понимаешь язык флагов? — спросил я.

Мой спутник одним прыжком оказался рядом со мной и выхватил бинокль. Посмотрел, затем быстро перешел к левому краю, где зубцы сохранились в целости. Я на корточках подобрался к нему.

— Два… глаз… вершина… — читал Малур, а потом опустил бинокль. — Убей их Древние! Нас обнаружили, безволосый, теперь можно не таиться. Наверно, стекла блеснули.

— Черт бы их побрал!

— Не поминай жужина, а то он нас заберет…

Осторожно подняв голову, я увидел, как четыре всадника отделились от отряда, идущего по дороге, огибающей холм, и помчались в нашу сторону. Впрочем, им тут же пришлось сбавить ход, а немного погодя, они и вовсе спешились. К башне поднимались медленным шагом, не торопясь. Деваться нам было некуда, и они уже предвкушали награды за пойманных лазутчиков.

Оружия у нас с собой не было. Серьезного оружия, разумеется. Плохо заточенный тесак, который я отобрал у Кутая во время бегства из дворца, да чахо в руке Малура. И это против трех пик, трех луков и, самое неприятное, одного лучемета, который я успел разглядеть прежде, чем стрелы засвистели над нашими головами.

Ситуация казалась безнадежной. Насколько я знаю тайлурских воинов, они не ринутся, очертя голову, в узкий темный проход, рискуя получить камнем по голове. Сначала будут долго осматриваться, перекроют все пути к бегству, а после долгих споров решат, как нас выкурить из убежища. Я бы мог им предложить, например, самый простой способ — набить сухой травы в пролом, добавить для дыма зеленых прутьев орешника и поджечь, а когда мы станем метаться наверху, то длинной стрелой из крепкого рогового лука нас достанет даже криворукий.

Но зачем мне давать такие советы? Да к тому же Малур вдруг повеселел, сказал, что скакунов они оставили не стреноженными. Значит, вояки неопытные еще, могут погорячиться, и тогда нам повезет, если мы немного поможем своему везению.

Терять было нечего, а в такие минуты голова у меня работает неплохо. Бывал в переделках и покруче. Отобъемся, не впервой.

Понадеявшись на легкую добычу, воины совершили все ошибки, которые только могли сделать. Первый и впрямь сунулся в пролом, а мы, не ожидая такой дурости, растерялись, услышав его шаги и пыхтение на каменных ступенях. Но когда из-за балки показалось острие пики, опасливо дергающееся из стороны в сторону, я попросту схватился за острие и дернул на себя.

Глухой удар шлемом о балку, потом крик и грохот доспехов о каменные ступени заставили нас переглянуться, и в следующий миг мы понеслись вслед за источником шума, перепрыгивая через две, а то и через три ступени.

Если бы вторым шел воин с лучеметом, то за нашу глупость пришлось бы немедленно расплатиться. Однако пока сбитый с ног лучник сидя пытался натянуть тетиву, чахо вылетел из руки Малура и впился в незащищенную прорезь между ключицей и горлом.

Лук взял я, а пику забрал Малур.

Третий оказался чуть умней и не полез в башню. Прислушиваясь, он неосторожно высунулся из-за стены. Справиться с тугой тетивой мне с непривычки удалось не сразу, да и стрелок из меня неважный.

Я целил в голову, а попал в живот. Воин завизжал, попытался сразу выдернуть стрелу, вместо того, чтобы обломать ее, но тут же скорчился и пропал в высокой траве. Судя по стонам, он был еще жив.

Малур нащупал в полумраке шлем одного из воинов, содрал его с головы и швырнул наружу. Три вспышки одна за другой ударили со стороны развалин второй башни.

— Не подходи близко, — сказал я Малуру. — Попробую его достать.

Повесив колчан на плечо, я полез на верхнюю площадку, но чуть не полетел вниз, наступив на небольшой круглый щит. Выругался и тут же почувствовал себя дураком, потому что его хозяин лежал внизу со свернутой шеей и брани в свой адрес услышать не мог. Ему уже не понадобится, а мне пригодится.

Наверху я подполз к арочному мосту, ведущему в никуда, и, придерживая за край, выставил щит наружу. Пошевелил им. Никакой ответной реакции.

Осторожно высунул голову и посмотрел вниз. Четвертый воин оказался самым умным. Он не стал дожидаться, пока у него кончатся заряды, а сверху полетят камни и стрелы. Вот его спина мелькнула в кустах, потом он выбежал на каменистую осыпь и помчался к скакунам, щипавшим траву у подножия холма.

Теперь надо торопиться. Если он вернется с подмогой, то никакие чудеса ловкости и храбрости нас не спасут.

Когда я спустился вниз, то застал Малура за обшариванием поясных карманов. Затем он быстро и ловко принялся стаскивать с мертвецов одежду.

— А тряпки тебе зачем? — поморщился я.

— Это не тряпки, это наш ключ к городским воротам, — ответил он, ухмыляясь.

Мы напялили на себя воинские безрукавки из плотной ткани, обшитой медными бляшками. Я с трудом влез в короткие кожаные штаны. Поножи, налокотники и коленные щитки оставили здесь. Всадник без скакуна вызовет подозрение, объяснил Малур, поэтому лучше стать пешими воинами.

Пока он оттаскивал тела в глубь башни, я глядел по сторонам, высматривая, не появится ли кто на дороге. Над моей головой, шелестя крыльями, пролетели два черноклюва, покружили над зубцами и спикировали вниз, к развалинам второй башни.

Двести лет… Надо же! Память все же начинает сдавать. Что-то я не припоминаю двух башен. В проекте вроде бы предполагалась одна да арочный переход — намек на то, что рядом стояло некое сооружение. «Парность нечетных фантомов» — вот как назывался принцип эстетизации этого ландшафта.

Ну конечно, даже в первом приближении можно сказать: двойные структуры здесь неуместны. Если бы не река, еще, возможно, оставались бы сомнения.

Скорее всего, башня была достроена местными умниками для большего привлечения туристов. Профаны все портят бестолковым энтузиазмом.

Удивленный вскрик Малура прервал мои размышления. Положив стрелу на тетиву, я осторожно приблизился к проходу.

— Что случилось?

— Письмена, письмена! — воскликнул Малур.

Он возник в проходе, воздел руки к небесам и опять исчез в темном проеме. Я еще раз бросил взгляд на дорогу и последовал за ним.

Присев на корточки под ступенями, где были спрятаны тела, он прикасался кончиками пальцев к стене, а затем к своему лбу и вроде бы собирался делать это долго. Его длинные черные волосы, унизанные железными кольцами, почти касались земли. Свет из двух бойниц еле проникал сюда, но, приблизившись, я все же разглядел, чему он поклоняется, и не удержался от невольного смеха.

Малур вскочил и крепко приложился головой к каменной ступени.

— Знаешь ли ты, безволосый чужак, сколь священны эти письмена?! — гневно спросил он, и рука его легла на чахо. — Твой смех позорит тебя!