Евгений Адеев - Гремлин

– Я ведь дольше всех в команде... - проговорила наконец Янка. - С семьдесят второго - так, Виктор Петрович?

Петрович поднял на нее мутные глаза. И снова уставился в пол.

– Упустил я тебя, - проговорил он тихо.

– Дрянь, - сказала Ева. - Какая же ты дрянь. Он столько сил на тебя угробил...

– А толку? - в голосе Янки прорезались истеричные нотки. - Ева, скажи, я когда-нибудь халявила? Пять лет! Пять лет только для того, чтобы понять вот она, твоя планка! И выше уже не прыгнуть, хоть разорвись! Чтобы понять, что твой номер - не второй и даже не третий... Ничтожество. Вечный запасной...

Кавински снова кивнул, и на этот раз его поддержал наш психолог Слава.

– А они приходят! - надрывно продолжала Яна. - Золотые мальчики и девочки! Талант на таланте!!! Сплошные Моцарты кругом! Ты вкалываешь, как рабыня, и они обходят тебя за каких-то полгода! Я ведь так радовалась за Ленку, когда ей дали кандидата в мастера! И знаете, что она сказала? "Какая я крутая, Янка!" А ведь я страховала ее в первых полетах! Сопли утирала! Виктор Петрович, скажите - не так?

Петрович не ответил.

– А Юрка? Ас воздушного боя! Тактик! А позавчера на море как пузыри пускал!

– Верю, - буркнул я. - Доказала.

– Чушь какая-то, - проговорил Гарковен.

– А знаешь, Генрих, - Кавински почти весело подмигнул ему, - может, все-таки стоило перепилить тебе рулевую тягу, когда ты уделал меня на Кубке в пятьдесят шестом?

Глаза Гарковена полезли на лоб.

– А ты что... собирался?

Кавински ухмыльнулся.

– Знаешь, была мыслишка.

– Господи, - Гарковен вытащил сигару. - Пресвятая Дева, куда я попал?

– Думаю, понадобится психиатрическое освидетельствование, - шепнул один полицейский другому.

29-31 мая 2001