Александра Ковалевская - Война Моря и Суши

Только что подняли женщину и младших детей. Мальчик обхватил свою мать за шею и ни за что не хотел слезать. Женщине было тяжело подниматься с пятилетним упитанным ребёнком на шее, но она терпеливо взбиралась по ступеням, а эти Внешние даже не подумали ей помочь, ведь можно было помочь... наверняка можно было что-то придумать для неё и ребёнка.

Смутная тоска сжала сердце Йона.

Нехорошо как-то всё складывается.

Каждый школьник знает: по международному протоколу их, как потерпевших бедствие, должны принять, оказать помощь и вернуть в Подводные Колонии. Но что-то не так с этими людьми и их кораблём... Йон родился и рос в Союзе, но ему пока не довелось видеть внешних. Внешним ограничен доступ в риф Союз, а в другие так и вовсе запрещён, но родители возили его в Австралию, и Йон помнит: реальные внешние обязательно хоть чем-нибудь, да отличаются от подводников. Чуть-чуть. Но в этом-то всё дело! Взрослые объясняют это "чуть-чуть" последствиями радиации. Чаще всего, внешние просто заметно ниже ростом. Бываю совсем коротышки, бывают чуток ниже жителей Моря, но и кроме этого с ними что-то не так. Запах, что ли? И мужчины Суши не красят волосы, по крайней мере, в яркие цвета тропических рыб.

Йон, уже закинув ногу на борт, помедлил снимать другую с верхней ступени лестницы и пытливо, насколько позволяла резь в чувствительных глазах, всмотрелся в моряков, окруживших трап. Головы мужчин покрыты кепками с незнакомыми опознавательными знаками, коротко стриженые волосы не крашены, у многих пробивается ранняя седина. В остальном они совсем-совсем похожи на обыкновенных жителей Колоний. Это озадачило. Моряк, стоящий слева у трапа, грубо схватил его за ворот и поторопил:

-Живее, пацан, собери свой студень!

Следом поднялся на борт наставник.

Никто не стал расспрашивать их; похоже, здесь никто не радовался их чудесному спасению. Команда разошлась по своим местам, рядом остались три матроса, человек с нашивками помощника капитана и сам капитан. Прибывшим приказали назвать имена и ещё узнали некоторые сведения. Наставник сначала был спокоен и уверен в себе, словно выполнил большое и сложное дело, но после бесцеремонного обыска насторожился, и теперь пристально заглядывал в лица моряков Суши. Старпом ухмыльнулся, негромко процедил капитану: "Вырубить?" Капитан кивнул в ответ. Йон стоял ближе всех к этим людям и услышал, вернее, угадал слово по движению губ, только не понял: что выключить? В следующий момент наставника принялись безжалостно избивать. Дети заплакали и прижались к женщине. Женщина, Йон уже знал, что её зовут Эмилия, тоже испугалась. И Йон испугался. Он чувствовал, что всем несдобровать, и ему захотелось оказаться рядом с Эмилией. Он будет меньше бояться, если она догадается положить свою руку ему на голову или на плечо. Йон рванулся и перебежал поближе к женщине и её детям, чем вызывал недовольство моряков. Ему приказали не двигаться. Руки Эмилии заняты, она гладит по голове маленького мальчика и девочку, которой на вид лет одиннадцать. Йон глянул на девочку: она не похожа на дочь Эмилии и не называет женщину мамой. Он взял девочку за тонкое запястье и крепко сжал её ладонь в своей. Стало не так страшно. Им нужно держаться вместе. Просто держаться вместе.

На людей, поднятых с катера, всё время нацелена видеокамера. Но сначала капитан поднёс к объективу свои наручные часы: так, чтобы видны были цифры, и громко произнёс время на борту корабля. Капитан говорил в объектив. Что он говорил, Йон слышал как в тумане, кажется, капитан называл их заложниками, вонючими отбросами моря, грозился поквитаться с подводниками, которые в последнее время совсем зазнались и считают людей Суши недочеловеками. "Мы это исправим!" - крикнул капитан, а камера передвигалась, держа заложников в кадре. Распростёртого на палубе наставника с разбитым лицом снимали крупным планом. Наставник лежал ничком, левый его глаз упёрся в зрачки Йона. В голове мальчика пульсировала навязчивая и сложная, на грани неуловимого, мысль: "Выстрел - страт: прыгай в воду!"

- Хватит лжи, подводники, полипы цивилизации! Пришла пора платить по счетам! - воскликнул капитан. Схватив Эмилию за волосы, приставил к её голове а-пласт.

Дети пронзительно закричали.

Кажется, Йон тоже вопил: прохладный воздух ворвался в его глотку, язык трепетал меж зубами. Наставник, вдруг рывком вскочивший с палубы, выпрямился в полный рост, шагнул на камеру и выплюнул слова, с усилием шевеля окровавленным ртом:

- Этонелюдисуши, мынатр...

Старпом ногой выбил камеру из рук растерявшегося матроса, ведущего съёмку, капитан оттолкнул свою жертву и разрядил а-пласт в наставника.

"Выстрел - страт!"

Словно подчиняясь команде, пленники рванулись в разные стороны. Эмилия метнулась, подхватила маленького мальчика. Йон и девочка, не размыкая рук, бежали влево. Йону казалось, он делает нечеловеческие прыжки, приближаясь к спасительному (почему спасительному?) борту. Девчонка успевала шаг в шаг. Йон слышал разряды а-пласта за спиной: стреляли в другую сторону, в женщину, которая искала спасения за правым бортом. Разряды сухо свистели над самым ухом, но и он, и девчонка уже вспрыгнул на перила. Девчонка трепыхнулась и сильно дёрнула Йона. Падал он, развернувшись в момент толчка лицом к корабельному корпусу, из угольно-чёрного вдруг сделавшегося белым. Падал в холодно синеющую далеко внизу воду, и время словно остановилось. Последнее, что видел Йон: надпись на борту судна "Тиритон-215 О" и на воде вдоль ватерлинии вскипающие фонтанчики от одиночных выстрелов.

***

- Они снимали и транслировали в режиме онлайн, и это не подделка, ребята! У них случилась непредвиденная ситуация, такое не отрежиссируешь: парню в униформе не дали договорить, по камере ударили, намереваясь отключить звук. Оборвали на полуслове, кровь бедняги забрызгала объектив, но ещё три секунды упавшая камера снимала палубу. Кажется, женщину тоже подстрелили. Но дети... С детьми не так однозначно. Ну и ребятишки: кто их учил?! Да такой реакции позавидует любой спецназовец: бросились врассыпную одновременно. Бежали к бортам. Спасались, или рванули с перепугу - непонятно. Алекс, Фил, попробуйте прочесать весь квадрат. Знаю, знаю: незаконно и всё такое. Но если есть шанс найти детей, нужно это сделать. А уж я позабочусь обо всём остальном. Вы ближе всех к месту, где произошла вся эта жуткая история. Пока подоспеют спасатели, может быть поздно. Да и сенсации кой-чего стоят в наше время, да простится мне - в такую минуту скорби... Сами знаете, сколько отвалят за свежий репортаж по горячим следам. Нам ни в жизнь не заработать столько, даже снимая китов и касаток двадцать четыре часа в сутки. Так что за работу, ребята!