Александра Ковалевская - Война Моря и Суши

"Как поживает семья?" - тепло подумал Валевский и спохватился, что уже две недели не посылал весточку Лене. Он работал по десять часов с понедельника по пятницу и по шесть часов в выходные, работа доставляла удовольствие а, кроме того, общественные обязанности, тянувшиеся со студенческих лет, не успевшие отмереть и отвалиться, подобно рудиментарным хвостам, отнимали всё редкое свободное время. При таком ритме жизни быстро проносились недели и даже месяцы.

Из открывшихся настежь дверей кафе на улицу вырвалась песня.

Песня вторила мыслям: "Стайкой быстрых рыбок балу проносятся дни..."

Арт набрал номер сестры. Затем нужно отправить электронку племяннику, cобиравшемуся провести студенческие каникулы на "Касатке" - плавучей базе.

Этой ночью, напоённой нежными запахами пробуждающихся цветочных лоз и романтическим светом лиловых фонарей, закончился долгий двухсотлетний мир Морских Колоний.

В море

Головная боль понемногу успокаивалась. Разжался железный обруч, сковавший виски, медленно возвращалось зрение. Теперь он мог видеть слепяще-яркую от солнечных бликов поверхность моря за бортом о-катера, в котором оказался не иначе, как чудом. Он помнил адский грохот взрыва на причале, кипение воды, помнил внезапную слепоту, вызвавшую у него панический ужас, и содрогнулся, и застонал.

Его вытошнило в волну.

Справившись со спазмами в желудке, Йон почувствовал, что не один. С трудом повернул тяжёлую, словно свинцом налитую голову, и увидел на дне лодки женщину с двумя детьми. Они спали, привалившись друг к другу. Или были без сознания. Нет, кажется, просто спали. Хотя их позы не похожи на объятия уснувших рядом близких людей.

Мужчина в форме наставника, сидящий на носу катера возле приборной доски, кивнул ему ободряюще, но не сказал ни слова. Йон окончательно пришёл в себя и тихо заскулил.

- Разбудишь пассажиров, - незнакомец показал глазами на спящих. - У них контузия покруче твоей, пусть спят, так легче справиться с болью. И ты сейчас уснёшь, а когда проснёшься, перестанет болеть голова.

Наставник держал перед собою приподнятую правую руку, ладонью вперёд, и медленно разгибал пальцы. Он закончил говорить, мизинец разогнулся последним. Йон увидел раскрытую пятерню. Писклявыми голосами пальцы по очереди пропели: "Пя-ять, четы-ыре, три-и-и...". И сгибались, склоняя головы-фаланги: укладывались спать. Йон зевнул, пошарил рукой; скамейка на корме показалась достаточно широкой и удобной, - в самый раз, чтобы опуститься на неё и вздремнуть...

"Ну вот, - подумал мужчина в камуфляжной форме со знаками наставника, - парень отключился. У меня есть время оценить обстановку. Некогда вытирать сопли и слёзы. Надо срочно решать, что делать дальше, и поскорее решать. Это не остров взорвался, это я подорвался. Всё в бездну, всё, всё летит в бездну..."

Он зафиксировал штурвал, двинулся к лежащему на корме мальчишке, по пути осторожно перешагивая через спящих пассажиров, приблизился к Йону и аккуратно обшарил его карманы. Удовлетворённо хмыкнул, когда нашёл то, что могло оказаться ценным: омега-флеш - информационный носитель подводников. Больше у спящего не оказалось ничего стоящего. На шее родовой талисман на шнурке, стандартная модель, - наставник видел такие безделицы и покруче, сделанные на заказ и из драгоценных материалов.

Какие-то мелко исписанные листочки. Цветные билетики с водяными знаками - детские кредитки в кино, кафе и на дискотеки. Всё вымоченное, спрессованное в несколько мокрых пластов.

Теперь от дискотеки, где отрывались недоросли, остались одни воспоминания.

Бывший остров Касатка распался на гигантские чёрные скорлупки со светлым ячеистым нутром: многочисленными жилыми отсеками, - и эти корки в окружении крошева и трупов плавают сейчас в сорока милях отсюда, истекая слезами стаивающего с боков льда.

На горизонте обозначилась чёрная точка.

Мужчина, быстро порывшись под приборной доской, извлёк небольшое оптическое устройство, навёл его на горизонт. Так и есть: военный бот. Отсюда судно кажется величественным. Но человек, управляющий катером, знает, что вблизи вид у корабля совсем не блестящий. Тихоокеанский военно-морской флот пополняется медленно; старые суда, слегка модернизированные и подлатанные, бороздят просторы океана, в пучинах которого, на недосягаемой глубине, процветает новая земная цивилизация - Подводные Колонии.

Подводные Колонии!

Новый мир, отпочковавшийся от матушки Суши и презревший остальное человечество.

И эти люди - его выкормыши.

Что толкнуло его подбирать этих несчастных? Хитроумная тактика привыкшего просчитывать все возможные, и даже невозможные, ходы вперёд? Или, всё-таки, ничто человеческое не чуждо и ему?

Они смотрели на него с надеждой и верой...

Или это были взгляды избалованных, изнеженных пасынков моря, привыкших всюду встречать немедленную помощь?

Женщина и младшие дети, судя по цвету кожи, немало времени провели между водой и ветром, на рукотворном острове, взорванном час назад. А парень, очухавшийся последним, - настоящий подводник. Причём свеженький: только со дна. Молочно-белый, с крашеными кудрями, налипшими на мокрый лоб, и глазами, болезненно чувствительными к настоящему солнцу. Этот - ценный экземпляр. Видимо, на поверхности, - так люди Моря называют всё, что под небом, - тинейджер оказался впервые и совсем недавно. Да, ведь вчера сюда причалил о-транспорт из их столицы - Союза. Паренёк столичный житель? Это может быть интересно.

Не мешает узнать, что у него на омега-флеше. Детская дурь типа игр, шпаргалок и электронных поздравлений, или... Однажды вот так случайно попался курс по инжинирингу: кто-то передавал учебную информацию, и её посчастливилось слить на поверхность. Именно тогда удалось прояснить кое-что о коммуникациях внутри рифов...

Мужчина вставил крохотный прямоугольник в отверстие о-планшета. Скромная добыча: в память загружены только тексты. Быстро пробежал глазами содержание, состоящее из фрагментов прозы. "Так: "1000 эксклюзивных сочинений для учащихся первого курса. Тема: "Мир Моря в цитатах лучших писателей и публицистов". Мир Моря, значит? Глянуть, что ли..."

"Касатку" можно сравнить с атоллом только образно. Этот плавучий город инженеры рифов спроектировали через тридцать лет после Третьей мировой. Тридцать лет - срок условно достаточный для того, чтобы распалось большинство радиоактивных элементов после обмена ядерными ударами, испепелившими территории к западу и югу от Памира, Гиндукуша и Гималаев. Третья мировая стала вехой, обозначившей медленный закат цивилизации Суши. И на фоне упадка Старого мира стал особенно заметным прогресс Морских Колоний, - подводного человечества.