Алла Марковская - Волны. Сэнп

По бунтарям начали стрелять. Погибла половина захваченных в плен пассажиров. Бессмертного главаря бунтовавших пассажиров сбили с ног, избили тяжелыми космическими ботинками с железными вставками на носках, показательно поставили на колени, и на глазах потерпевших поражение пленников пустили пулю в затылок.

Молодой светловолосый халкеец с красивым юным лицом (такие лица часто можно увидеть у статуй маоронгов), рухнул к ногам капитана работорговцев. Лысый пират еще раз ударил бунтаря, и плюнул на него. А потом двое аросцев взяли халкейца за руки, утащили. По полу потянулась темная полоса крови.

— Правильно, бросьте зверю — пускай закусит идиотом, — сказал вслед капитан пиратов Онэо Лянгурак.

Раненный Ларсард, едва дыша от возмущения и боли, приказал аросцам унести калтокийца. Пираты подхватили Гэла. Ларсард с ненавистью посмотрел на вечного врага и, схватив черную цепочку на его шее, вытащил маленький медальон в виде треугольника, украшенного спиралькой, и шестью маленькими бриллиантами… дернул. Застежка цепочки сломалась. Гэл очнулся, посмотрел на вампира равнодушно, как будто не с него сейчас срывали знак тан-ларда.

— Невероятный трофей, — зашипел Ларсард, — скоро у меня будет и второй.

Во рту Гэла скопилась кровь, и он не удержался, выплюнул ее в лицо вампира. Ларсард услышал, как зашипела его кожа под воздействием активной крови.

Схватившись одной рукой за обожженную щеку, кое-как деактивировав жадную к органике жидкость, Ларсард со злостью вонзил свои острые когти в грудь Гэла меж ребер и пробил сердце. Активная кровь разъедала руки вампира, он порезался щупальцами киридового паука, но в ярости не чувствовал боли. Гэл рыкнул и умер, разумная кровь застыла в его теле, ожидая регенерации разорванного сердца. А Ларсард кричал мертвому телу врага:

— Сволочь! Оживешь — убью тебя снова! — и уже аросцам. — Заберите его отсюда!!!

Пираты, едва скрывая улыбки, аккуратно, чтобы не обжечься, подхватили пленника под руки и тихо унесли. Один шепотом спросил другого:

— Это тот самый, которого мы нашли в коридоре?

— Дурак! Я когда понял, кого мы притащили… едва со страху не… умер. — отвечал второй.

— А он что, тоже вампир? — прошептал первый, округляя удивленно глаза.

— Нет, не вампир — аджар.

— Вот этот? Вот! Такой не может быть аджаром… — четверорукий аросец с сомнением посмотрел на свою ношу.

— Я видел таких, когда воевал на Длоке. Тонкий — вот такой вот, щенок — и вдруг! Бац! И зверь больше малого гравитатора! Жуть… Я их там боялся… И здесь боюсь… Сейчас сбросим в каюту, закроем — и подальше. И без господина Ларсарда я к нему больше не сунусь. Что ж я, псих, что ли?..

Дангардец торговался с пиратами, хотел выкупить себя и часть своей семьи. А если повезет, то всю. Смешно… Деньги и драгоценности у него и так отобрали.

Девушка-мулатка кричала над телом убитого друга. Ее подняли и успокоили. Незаметно сделали укол. Такая девушка — ценный товар.

Ргодкасонка с удивлением спросила себя: «Неужели так все закончится?» Лежала на полу в луже крови, и почему-то думала о калтокийце. Ведь и его убили в этот страшный день. Жалела свою соотечественницу Лэнору, в один день утратившую и сына и мужа.

Кэрфи очнулся на твердом полу в небольшой каюте, без иллюминаторов, с серыми стенами и тусклыми лампами. Аккуратно коснулся своей шеи, пощупал слипшиеся от крови волосы. Дикая боль терзала затылок, пуля лежала на полу, мутно поблескивала смятыми боками. Рядом кто-то плакал тихо как котенок. Кэрфи огляделся: в углу сидела худенькая девушка, а на ее коленях спал маленький беловолосый мальчик. Под стеной лежал тот парень, которого тоже расстреляли…

Халкеец попробовал встать, голова закружилась, и он пополз на коленях поближе к девушке.

Эннэ изумленно смотрела на Кэрфи. Вытерла хрупкими еще детскими пальчиками слезы, прошептала:

— Я думала, вас убили. Так много крови.

— Меня не так просто убить, — шепотом ответил он, — а почему вы плачете?

— Разве вы не понимаете? — удивилась Эннэ. — Нас ведь продадут… мне так страшно… так страшно. И малыш не просыпается…

— Не плачьте, мы убежим, — пообещал Кэрфи.

Халкеец был из тех, кто привык не сдаваться, верил, если бессмертный не может умереть, то способен на немыслимое, и старался не вспоминать о том, что умер он сегодня впервые. Эннэ, увы, могла умереть в этой жизни только раз.

Кэрфи перевернул человека лежавшего в углу каюты, присмотрелся, убрал волосы с его лица и неожиданно вскрикнул:

— Нодиец!

Заплакал во сне ребенок. Эннэ укачивала трехлетнего малыша:

— Тише…

— Но это же нодиец! — повторил Кэрфи. — Может, он бессмертен, как и я. Но вряд ли, их ведь только тысяча настоящих бессмертных. За миллион лет не родился ни один бессмертный нодиец. Лишь долгожители. Какие у него глаза?

Эннэ изумленно любовалась красивым светловолосым атлетом, ей казалось, что красивее человека она не встречала. И не могла вспомнить цвет глаз калтокийца, пока в ее памяти не всплыла картина первой встречи с ним, ответила:

— Синие…

— Мама! — крикнул ребенок и очнулся. Осмотрелся сонными глазами, увидел отца, вырвался с рук Эннэ, с криком, — папа! — Добежал, упал, обнял Гэла и тихо начал шептать: — Папа. Папочка, — не дождавшись ответа, Айрэ отчаянно начал дергать рваный свитер отца, — проснись!

Гэл открыл глаза. Эннэ показалось, что глаза калтокийца — желтая бездна. Как будто небеса опрокинулись. Девушка зажмурилась.

А Кэрфи нетерпеливо спросил:

— Ты кто?

Гэл посмотрел на Кэрфи, как на глупого ребенка. Закашлялся, сожалея, что не немой, что говорить нужно, нужно успокоить Айрэ.

— Все хорошо, малыш, я жив, — Гэл ласково отстранил сына, обратился к Эннэ и Кэрфи. — Помогите мне сесть.

Кэрфи подтянул калтокийца к стене.

Айрэ залез к отцу на колени, прижался, как напуганный зверек, шепотом спросил:

— Папа, это пираты? Страшные пираты? Как из сказки?

— Да, малыш, это сказочно страшные космические пираты. Но в сказке всегда все заканчивается хорошо, и пираты будут побеждены.

— Они тебя заколдовали? У тебя глаза такие, как когда ты котик, были. — Айрэ внимательно начал изучать глаза отца, — а теперь не как у котика…

Кэрфи повторил вопрос, но уже более конкретно и настойчиво:

— Ты настоящий бессмертный?

— И что? — раздражительно переспросил Гэл.

— Что значит: «и что?» Мы должны выяснить, кто есть кто, чтобы освободиться, — возмущался молодой бессмертный.

— Ну так освобождайся, — ответил калтокиец, — кто тебе мешает? — попытался сесть удобнее и сразу же схватился за грудь, щупальца паука зашевелились, реагируя на движения.