Дамиен Бродерик - Игроки Господа

— Я знаю, тебе нелегко слушать все это, — продолжила Лун, наблюдая за мной. Будто подстрекая. — Они — всего лишь декорации. Задник для нашего Состязания.

Я пожал плечами, чувствуя разочарование и печаль:

— Ты заблуждаешься. Я читал этого парня, Фила Дика [4]. Он тоже был сумасшедшим, до мозга костей.

Воздух вспыхнул. Я отпрыгнул и врезался спиной в дверь. Лун осталась на месте, продолжая восседать на унитазе. Она выглядела элегантно и немного грустно. Все то же запертое окно взорвалось голубым огнем, краска начала трескаться. Стекло испарилось. В проеме возник коренастый силуэт Мэйбиллин, с опаской нацелившей на меня сверкающую стальную трубку, одной рукой удерживая равновесие. Она обогнула валяющийся на полу труп и встала рядом с Лун. Забыв закрыть рот, я ждал, что вот-вот исчезну в голубом пламени.

— Вам не нужно убивать меня! — начал бормотать я. — Вы из НЛО… я теперь понял… так почему бы вам не взять меня на свою планету, я всегда хотел путешествовать, в Иллинойсе интересно, но в космосе, наверное, еще лучше. Места больше, — они таращились на меня, — ну хорошо, не космический корабль. Вы из будущего, а за окном стоит машина времени, верно? Этот парень стал бы новым Гитлером, поэтому вы вычищаете прошлое, прежде чем оно отравит ваше собственное будущее, я могу это пережить, вы ведь, без сомнения, лучше осведомлены.

— Я сказала ему, что они простые пешки, — объяснила Лун спутнице. — Думаю, это выбило его из колеи, — она умолчала о том, что у нас одинаковые иероглифы.

— Что? Ах ты тупая сучка…

— Нам все равно придется его стереть, Мэйбиллин, пошевели мозгами.

— Ой, прости, Лун, — Мэйбиллин покаянно покачала головой. — Я знаю, что ты не тупая сучка. Ни в коем роде не сучка.

Лун любезно улыбнулась в ответ, пожала плечами. Труп смотрел на нас с пола. Со звуком, напоминающим треск разрываемого холста, в ванную через зеркало проник низенький мужчина, легко спустился с умывальника на пол. На плече он нес огромную сумку. Меня чуть не вырвало. Однако в помещении было недостаточно места, чтобы упасть в обморок, поэтому я прижался к двери. Такой шум — и ни звука от Доброго Ду. Я отчаянно надеялся, что никто из ублюдков не причинил вреда старику.

— Какое совпадение! — воскликнул мусорщик, оглядываясь вокруг. Это был маленький добродушный мужчина лет пятидесяти с небольшим, с затуманенным взглядом и трехдневной щетиной. Такая неплохо, хотя, на мой вкус, несколько несовременно, смотрится на некоторых певцах и кинозвездах, однако новоприбывший определенно не ходил в их число. На его взъерошенной макушке под лихим углом сидела старая тряпичная кепка. — И кто этот паренек? — он улыбнулся дамам и извлек из кармана куртки древнюю пенковую трубку. Рукава куртки украшали кожаные заплаты. Мужчина набил трубку хлопьями табака из кисета и начал разжигать ее.

— Только не в доме тетушки Тэнзи, — заявил я и, подавшись вперед над трупом, вырвал трубку у него изо рта. Молниеносным движением, точно мангуст, он выхватил ее из моей руки так, что чуть не оторвал пальцы. Однако, не стал снова раскуривать, засунул в карман и спрятал спички.

— Приношу свои извинения. Правила дома превыше всего, конечно же. Ну же, девчонки, я не знаком с этим джентльменом, — мужчина добродушно уставился на меня.

Девчонки заговорил одновременно, замолчали. Лун сказала:

— Беспокоиться не о чем, Август оказался здесь по ошибке…

— Август? — взвизгнула Мэйбиллин. — Ты сидела здесь и знакомилась с ним, в то время как я…

— Ну-ну, леди, тише, — вмешался мусорщик, его рука вновь полезла в карман за трубкой, потом замерла, — это ведь не конец света, когда один из них оказывается втянут в Состязание. Чуть-чуть зеленого луча, всего и делов, — готов поклясться, тут он подмигнул им. — Ну что ж, раз ты здесь, — мусорщик повернулся ко мне, — помоги с этим придурком.

Как в тумане, ничего не соображая, я помог ему засунуть голый труп в сумку, потом запихнул туда же ботинки и одежду. Мы застегнули сумку — я застегивал, он стягивал вместе края молнии. Потом взвалил упакованного мертвеца на плечо. Меня несколько удивило, как такому маленькому человеку удается удержать столь внушительную ношу, однако в последнее время я видел слишком много невероятного. Это напоминало растягивание эластичной ленты: тянешь, тянешь, а потом она испускает дух, и резинка в ней рвется.

— Я напишу рапорт об этом парне, — сказал мусорщик женщинам, — но просто угостите его зеленью — и никаких проблем.

Потом приподнял свою кепку в моем направлении:

— Доброго вечера, сэр, и благодарю за помощь.

Затем он вскарабкался на раковину, выдвинув предварительно два ящика из шкафчика, чтобы облегчить восхождение, и шагнул в никуда. Зеркало дрогнуло — и вновь застыло, словно пруд в безветренную погоду, покрылось золотистой патиной, на краях восстановились выщерблены. Я видел в нем отражение Мэйбиллин, которая целилась в меня из трубки. Голубой огонь, зеленый луч — какая разница. Я хотел просто залезть в горячую ванну, лечь в постель и пробудиться от этого преимущественно бессмысленного сна. Правда, все сны бессмысленны, с этим не поспоришь.

— Давайте-давайте, — предложил я, — выметайтесь в окно и улетайте на своих волшебных швабрах.

— Мы должны…

— Да, я в курсе, — и как они собираются объяснять окно без стекла и паленую краску? Возможно, вернутся обратно, когда я буду спать, и все исправят. — Что ж, давайте, пронзите меня своим амнезийным лучом — и дайте наконец поспать, я провел за рулем весь сегодняшний день, с шести утра.

Лун взглянула на меня и взяла у своей напарницы трубку. Мэйбиллин не стала терять времени даром — выбралась через окно и исчезла. Красавица приблизилась ко мне, притянула мою голову к своему блестящему красному рту. Я ждал, что она меня укусит. Элемент вампиризма, отлично!

— Знаешь, как говорят, Август, — мягко прошептала она мне в ухо, — «Пять — серебром, золотом — шесть, семь — тайной, чтоб в могилу с собой унесть».

Оглушенный, я отпрянул от нее. Этим стишком убаюкивала меня внучатая тетушка Тэнзи после гибели родителей. Древнее гадание, позже рассказала мне она, что-то с родины моего отца. Теперь эти строчки пульсировали в моем теле, и я глухо ответил:

— Да, Лун, я знаю эту считалочку, — Тэнзи, телефонный экстрасенс, достаточно часто бормотала ее при мне своим клиентам. — «Один — для печали, два — на беду…» Вообще-то, на мой взгляд, бед для одного дня мне выпало с избытком.

Она радостно засмеялась.

— Ты очаровательный мальчик! Помнишь, как она кончается? «Одиннадцать — ведьма летит далеко, двенадцать — весь мир танцует легко». На один месяц больше, чем в году. Я еще вернусь и взгляну на тебя. Кто знает? — тут она, к моему удивлению, поцеловала меня. — До свидания.