Кирилл Якимец - До поворота (Кровавый Крым)

Слава развел руками:

— Бензин кончился.

— Ты что пиздишь? — сразу завелся один из парней, — тебе жалко, да?

— Мне — нет, — ухмыльнулся Слава, — бензин на самом деле кончился. Хочешь — проверь.

Однако парни явно искали повод для драки. Слава понимал, что с такими надо не разговаривать, а сразу бить в глаз. Но ему было лень.

— Берите бандуру, ребята, мы ее сами угнали. Только бензин залейте. А нам надо…

— Нет-нет-нет! Ты чего, ты за кого нас принял? Мы к тебе по-доброму, а ты…

Перед Славой встал здоровенный парень с круглым лицом без подбородка. Рваная майка провисала под мышками. Слава понял, что, все-таки, прийдется бить в глаз, точнее — в пах. Парень был на две головы выше.

Нога Славы резко выскочила вперед, упершись носком во что-то твердое. Парень не пошевелился. Ухмыльнулся. Потом со всей силы махнул кулаком. Слава пригнулся, кулак пролетел мимо — в миллиметре от лица Милы. Но парень другой рукой ухватил Славу за воротник. Ухмыльнулся, пахнув изо рта вонью искрошенных зубов:

— Ах, так?

Рука распрямилась, Слава пролетел несколько метров по воздуху и больно стукнулся спиной о жестяную тумбу — сухой мертвый автомат для продажи газировки. В Москве он таких автоматов не видел уже лет десять.

Гигант двинулся к Славе, но вдруг замер. Взвизгнули тормоза. Возле мотоцикла, ударив бампером одного из парней, остановилась машина болотного цвета. Все четыре двери открылись, выпустив наружу людей в темных костюмах. Охранники!

У охранников в руках были автоматы — к таким автоматам Слава уже успел привыкнуть.

— Идите отсюда, — сказал один из охранников, поведя дулом. Потом повернулся к Миле.

— А вы идите с нами.

Охранник говорил по-русски с жестким акцентом. Огромный парень подошел к нему вплотную.

— Что, фашист, зиг Хайль, да? Пушкой грозишь?

И вдруг, схватив охранника за круглую белобрысую голову, сильно дернул. Громко хрустнули позвонки. Автомат выпал на землю, тело охранника обмякло. Гигант продолжал держать голову в руках. Громко матерясь, он потащил свою жертву к газированному автомату и запихал голову в жестяную пасть, где когда-то стояли граненые стаканы. Тело неестественно свисало снаружи на шее, вдруг ставшей гибкой, словно веревка.

Остальные парни бросились на охранников, принялись вырывать у них из рук автоматы. Охранники открыли беспорядочный огонь. Мила юркнула к Славе, дернула его за рукав.

— Бежим, пока эти друг друга мочат!

И они, пригнувшись, побежали — вверх, через обычные городские дворы с детскими качелями, потом по узким проходам между выбеленных кирпичных оград. Один проход окончился тупиком. Слава подсадил Милу, потом сам запрыгнул на ограду. С другой стороны был густой садик. Старик в ватнике на голое тело поливал из шланга деревья, усеянные ярко-желтой алычей.

— Эй… Эй!!! Сейчас, у меня ружье…

И старик проворно заковылял в дом. Слава и Мила не стали его дожидаться, перескочили через другую ограду и оказались в зарослях на склоне горы.

Мила, не останавливаясь, принялась карабкаться вверх. Юбочка ее порвалась, зацепившись за ветку. Мила этого не заметила. Слава еле поспевал.

Последний участок был почти вертикальным. Слава, тяжело дыша, хватался за ветки, ветки ломались, царапая руки.

— Ну, рывок, еще рывок! — подбадривала Мила. Слава поднял глаза, и понял, что Мила уже никуда не карабкается, а стоит, расставив ноги, посреди асфальтированной дороги.

Слава выполз на асфальт, тяжело опустился на обочине.

— Куда ведет дорога?

— Это серпантин, наверх, — ответила Мила, — на Ай-Петри.

Снизу послышалось рычание мотора. Мила дернулась к кустам, но сразу остановилась.

— Это трактор. Давай, застопим трактор.

Слава ничего не сказал в ответ.

Из-за поворота высунулась синяя ребристая морда трактора. На высоком сидении торчал тракторист и улыбался. Чем-то его лицо не понравилось Славе. Но Мила уже размахивала руками.

Трактор остановился, неровно порыкивая. Сзади скособочился открытый прицеп, заваленный сеном.

— Наверх? — спросил водитель, небритый мужиченка в грязной ветровке.

Слава понял, чем ему не понравился водитель. Он был совершенно пьян. Рядом на сидении стояла трехлитровая банка, наполовину заполненная голубоватой жидкостью. Подтверждая предположение Славы, мужиченка подхватил банку и сделал большой глоток, слегка наплескав себе на грудь. Потом подмигнул Славе:

— Дернешь?

— Извините, — Слава замотал головой, — мне нельзя. — Повернулся к Миле: — Мы…

— Мы в прицепе, прямо на сене.

— Угу, — промычал водитель, улыбнулся еще шире и снова приложился к своей банке.

Мила закопалась в сено с головой.

— Делай так же. И нас не найдут.

Хлипкое досчатое дно прицепа ходило ходуном. Слава немного рпздвинул сено и выглянул за борт прицепа. Лучше бы он этого не делал: колесо вертелось над пропастью! Потом снова прыгнуло на асфальт. Слава поглядел на водителя. Его силуэт покачивался за плоским задним стеклом кабины. Водитель крутил штурвал, как ни в чем ни бывало. Снова приложился к банке…

Слава, чтобы не расстраиваться, забрался в сено с головой. Мила тоже решила выглянуть, но сразу нырнула обратно.

— Что, страшно? — невесело ухмыльнулся Слава.

— Охрана! — прошептала Мила, — те самые! Порешили, наверное, урлу, и теперь за нами едут. Не заметили, проехали дальше.

— Хорошо бы, эта пьянь нас не вывалила…

— Хорошо бы так ехать и ехать… — мечтательно сказала Мила и прижалась к Славе. Слава попытался отстраниться, но больно ударился локтем о борт прицепа.

Трактор полз на гору целую вечность. Иногда прицеп опасно кренился, въезжая колесом на высокую обочину, иногда чуть не падал с крутого склона. Водитель ничего не замечал — он весь был в своей заветной баночке.

Наконец, Слава почувствовал, что серпантин кончился. Прицеп продолжало мотать из стороны в сторону, но уже по ровной дороге. Трактор, дернувшись, остановился. Слава поднял голову. Водитель неловко слезал со своего насеста. Споткнулся, упал на дорогу. Глупо хихикнул, выматерился, нетвердым шагом направился к прицепу. Увидев Славу, водитель встал, как вкопанный.

— Ты… Ты кто? Я девченку сажал.

Мила тоже высунулась из сена. В волосах ее желтели сухие стебельки.

— А! — обрадовался водитель, — вас двое! Все. Мне — поворачивать.

Он рыгнул. Слава спрыгнул на асфальт, снял Милу. Водитель долго карабкался обратно в кабину. Наконец, устроился за штурвалом, в последний раз приложился к банке. Голубоватая жидкость кончилась. Слава удивился: