Иосиф Пилюшин - У стен Ленинграда

Пилюшин Иосиф Иосифович

У стен Ленинграда

Пилюшин Иосиф Иосифович

У стен Ленинграда

{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста

Аннотация издательства: И. И. Пилюшин - известный ленинградский снайпер-фронтовик. В годы Великой Отечественной войны он уничтожил более ста гитлеровцев, обучил искусству меткого выстрела около четырехсот молодых красноармейцев. В 1958 году Военное издательство выпустило записки И. Пилюшина "У стен Ленинграда", в которых бывалый воин рассказал о своих товарищах по оружию, защитниках славного города-героя на Неве. Написанная живым языком, книга быстро разошлась. В настоящем издании книга значительно расширена. Автор довел повествование до тех дней, когда Ленинградская область была полностью освобождена от врага, расширил характеристику ряда героев, более подробно показал жизнь населения Ленинграда в годы блокады. Книга "У стен Ленинграда" представляет большой интерес для молодых воинов наследников славных боевых традиций героев Великой Отечественной войны.

Содержание

От автора

Часть первая

Первый выстрел по врагу

Вражеский десант

Бой на реке Нарве

Солдатский разговор

В разведке

Первое ранение

Возвращение

Бой за лесную возвышенность

В тылу врага

Под Ропшей

Решающее сражение

Часть вторая

Смерть Ульянова

Дома

"Ошибка"

На фронте и в тылу

В хозвзводе

Траншейная эстрада

На обломках перекрытия

Старопановская операция

Встречи

Рыжая крыса

Радостное известие

Часть третья

День Советской Армии

Рурский шахтер

Солдат торопится

Соревнования

Неизвестный гость

Последнее свидание с сыном

Ожидание

Счастливый день

Фотография

По знакомым местам

Заботливые руки

Примечания

От автора

Прежде чем приступить к рассказу о своем снайперском пути и о моих боевых друзьях-товарищах, хочется сказать, как впервые я взял в руки винтовку.

В двадцать шестом году меня призвали на действительную службу в Красную Армию. До этого времени я никогда не держал в руках оружие, и поэтому винтовка с длинным штыком показалась мне тяжелой, неудобной; даже неся ее на ремне, я чувствовал к ней неприязнь. Это чувство усилилось еще больше после первой стрельбы по целям: из пяти выстрелов ни одна пуля не попала в мишень, а от толчков приклада ныло плечо.

Командир отделения, видя мое смущение, дружески сказал:

- А ты, Пилюшин, не теряйся, крепче держи винтовку, тогда она послушнее станет. - При этом он лукаво подмигнул, добавив: - Стрелять научишься, в этом я уверен.

За годы службы в армии я не только научился стрелять, но и крепко полюбил нашу русскую трехлинейную винтовку. Она стала в моих руках легкой, удобной, послушной и больше меня не подводила: пули точно ложились туда, куда я их посылал. Когда в последний раз я поставил свою винтовку в пирамиду, мне стало не по себе. Взял ее еще раз и долго чистил, смазывал каждый винтик. И все же пришлось с ней расстаться: срок службы в армии кончился.

Вернувшись к мирному труду, я записался в стрелковый кружок при школе Осоавиахима. Хотя свободного времени после работы на заводе и учебы в школе, а затем в вечернем институте было мало, стрелковый спорт прочно вошел в мой распорядок дня.

Четырнадцать лет учился я искусству снайперского выстрела. В тридцать пятом году мне был присвоен первый разряд, а в тридцать девятом я заслужил звание мастера стрелкового спорта.

И вот грянула Великая Отечественная война. Три года, не выпуская из рук снайперской винтовки, шел я по дорогам и тропинкам войны, совершенствуя свое мастерство, обучая товарищей меткому выстрелу.

Работая над этой книгой, я думал о вас, мои боевые друзья, защитники Ленинграда. С вами я прошел большой и трудный путь по огневым рубежам, вам посвящаю свой скромный труд.

Часть первая

Первый выстрел по врагу

Ленинград...

Улицы и площади залиты солнцем, золотые шпили ослепительно сверкают в голубом небе, сады и парки - в свежей зелени и цвету. Все это я видел много раз, но теперь красота родного города казалась особенно привлекательной.

В полдень двадцать третьего июля тысяча девятьсот сорок первого года я вместе с новобранцами маршем прошел через Ленинград на фронт, в направлении города Нарвы.

Мы глядели на улицы, дома, парки и мысленно прощались с родными местами. Далеко позади остались Нарвские ворота, а мы все еще косили глаза в сторону города.

Сразу же по прибытии на место назначения мы вошли в состав 105-го отдельного стрелкового полка, который располагался в небольшой деревушке.

Той же ночью наша рота была назначена в боевое охранение. Мы шли к берегам Нарвы. Красноармейцы и командиры шагали молча, держа наготове оружие.

Я с красноармейцем Романовым пробирался по мелкому кустарнику вдоль берега реки. Петр шел впереди меня с такой ловкостью, точно на его пути и не было мелколесья: не зашуршит ветка, не хрустнет сучок под ногами. Когда я задевал головой или плечом за куст или под ногами ломался сухой прутик, Романов останавливался и, глядя на меня, морщил свой широкий лоб, шипел сквозь зубы:

- Ти-ше! Медведь.

Дойдя до указанного командиром места, мы залегли возле лозового куста. Внизу широким потоком бежала вода.

В таинственной тишине леса было тревожно, любой шорох настораживал. Все вокруг казалось необыкновенным, даже звездное небо как будто стало ниже и почти прикасалось к вершинам сосен. Птицы давно утихли, лишь где-то во ржи без умолку пел свою однотонную песню перепел: "Пить-полоть, пить-полоть, пить-полоть..."

Тонкая пелена утреннего тумана медленно подымалась над рекой и лугами. На опушке леса, укрывшись в зарослях, застонал лесной голубь: "Ууу-ууу". В березовой роще стрекотала сорока. Белка, склонив голову набок, сверху вниз смотрела на нас своими маленькими быстрыми глазками и звонко щелкала, перепрыгивая с ветки на ветку.

На рассвете к нам пришел командир роты старший лейтенант Круглов. Он лег на траву рядом с Романовым и не отрывал глаз от одинокого дома на противоположном берегу реки. В доме, казалось, не было ни единого живого существа: окна и двери забиты досками. Все говорило о том, что жилье покинуто людьми.

Но вот я увидел, как в заборе, окружавшем двор, медленно открылась калитка. Озираясь, вышла высокая женщина. Она была одета в необыкновенно широкую полосатую кофту и длинную черную юбку. На ее плечах лежало коромысло, на котором были повешены две корзины, наполненные бельем. Женщина шла прямо по полю к реке. Дойдя до берега, она поставила одну корзину на траву, а с другой стала медленно спускаться к воде.