Надежда Первухина - ПРОСНУТЬСЯ ЖИВЫМ

– П р о с т о?! Ты на себя в зеркало давно смотрел?! Ты вспомни, в какого старика ты превратился! Этот Алулу тебя просто высосал! Паразитировал на тебе.! Потому что сам, как тот же… глист.

– Это ты зря,- вздохнул Степан.- Алулу неплохой. А то, что он Царь, так ведь у каждого свои недостатки. Кстати, в моем внешнем старении виноват не он. Это результаты наговоров и проклятий, регулярно насылавшихся на меня Озулией с Надеждой, в попытках убить меня и выманить Алулу наружу. Если б не Царь, я б уже не проснулся, кхм, живым. Так что у нас с Царем нормальный здоровый симбиоз.

– Но я надеюсь, это временно?

– А хрен его знает! - махнул рукой Степан и налил коньяку. Видимо, уже лично себе.- Потом разберемся. После вторжения.

– Да какое вторжение?! - в третий, кажется, раз возопил Викентий и чуть не грохнул кулаком по столу.- Змеи, что ли?! Так увела их Царица Аганри!

– Не, змеи тут ни при чем.- Сам Степан пил коньяк правильно, наслаждаясь и букетом и послевкусием.- Это за ним.

– За кем?

– За Алулу. Царем Непопираемой земли. Племя вибути в полном составе, включая Царя Смертных, жрецов, священных девственниц, прорицательниц, чародеев, а также взятых у соседей напрокат слонов и зенитных установок, в данный момент уже вторгается в Москву. Царя вызволять. Родного и единственного. Так, Алулу? Эй, ваше царское, очнись!

– О-о, смертный…

– Не стони! Вторжение из-за тебя началось?!

– Ну-у…

– Так давай выйдем к ним навстречу - я тебя им сдам с рук на руки, как говорится, согласно описи: Царь - одна штука.

– Н-не трогай мою штуку. М-моя штука, в а-атличие от твоей шт-тучки, является святыней всего племени! О!

– Так давай вернем племени святыню!

– Не хочу я к ним,- захныкал Царь, и из золотых глаз Степана заструились тонкие потоки чистого золота, застывая червонцами на ресторанном столе.- Они меня опять во дворце запрут среди этих девственниц, у-у! А я еще молодой, мне и третьей тысячи лет не миновало, я хочу мир показать и себя посмотреть, ой, то есть наоборот… Степан! Степаша! Не отдавай им меня!

– Блин, ну ты же Царь!

– У-у!

– Они вторгнутся и всю Москву перевернут, сам говорил!

– Они хорошо перевернут, как положено! Я жрецам прикажу мысленно! Хотя они и сами не дураки, догадаются, что и как надо делать! Они у меня - вот где!

– Ну ты тип, Алулу!…

– Степан, не отдавай им меня. Ну хоть пока. И коньячку налей. А почему твой смертный друг так странно на нас-тебя смотрит?

– Потому что он нас-меня считает одновременно шизофреником, галлюцинацией и особого разряда гомиком. Сам, что ль, его мысли прочесть не можешь? Ох, Алулу…

– Степа, я тебе пригожусь. Я тебя омоложу. Полностью. Только дай мне хотя бы день. Нет, сутки! Сутки отдыха! Без моего настырного племени, будь оно благословенно отныне и до века. А за сутки те, кто вторгнутся, ничего страшного наделать не успеют. Обещаю! Слово Царя Непопираемой земли!

– Ладно. Только скажи мне, о Царь, где я тебя от твоих жрецов на эти сутки прятать буду? А?

И тут Викентий засмеялся:

– Может, у меня? В квартире ненастоящего мага? Ведь Надежда захвачена, а змеи ушли. Значит, там вполне безопасно.

– Точно! Ой, смертный, а ты не дурак! Хочешь, я тебя своей волей Царя Непопираемой земли сделаю настоящим магом?!

– Нет, пожалуй,- горько усмехнулся Викентий,- я с магией завяжу, наверное. Опять в поликлинику вернусь, к своим психам. Тем более что после всех происшедших в Москве событий их наверняка больше станет.

– Зря отказываешься! - занервничал Степан.

– Ты мудрее с каждой минутой, смертный. Ты прав: магия - дешевое развлечение для низкорожденных. А исцеление болящих - благое дело. Ничего. Я тебе в этом помогу. Попозже, как протрезвею. А теперь веди нас, о смертный, в свое благословенное жилище!…

– Алулу, ни на улице, ни в такси - ни слова!- шепнул Степан.

– Ага. Помню.

– И глаза мне мои оставь, а то золотых люди пугаются.

– Как скажешь.

– Тогда идем. Тихо идем. Аккуратно.

Вдвоем, точнее, втроем, распространяя вокруг себя аромат дорогого коньяка, они вышли из «Зеленого погребка». Степан даже не стал выискивать глазами такси - машина (белый, между прочим, «мерседес») подрулила сама:

– Господа, довезу куда угодно! Вы подгуляли, не резон идти пешком. Да и погода портится. По Москве град передавали…

– Град? - исторглось из Степана царское.- Я не давал такого повеле…

– Тихо! - Викентий усадил Степана-Царя и уселся рядом. Назвал адрес.

Только не успели они отъехать от «Зеленого погребка» и пары сотен метров, как действительно начался град.

– Мама дорогая! - схватился за голову водитель, когда по крыше и капоту машины гулко забарабанили крупные сверкающие градины.- Вот это попали! Ни фига себе ледышки - с фасоль! Выскочу - наберу поглядеть.

– Зря,- прошептал Царь.- Он сойдет сума. Нам придется добираться пешком до твоего жилища, Викентий.

Царь оказался прав. Шофер выскочил из машины и, набрав с капота горсти странного града, ошалел. Потому что никакой это был не град, а самые натуральные алмазы. Правда, вперемешку с сапфирами.

Водила принялся набивать камушками карманы, не замечая, что град долбит его в макушку, сечет до крови по щекам…

– Останови его, а, Царь? - попросил Викентий.- Что ты со своими… вибутянами над нашим простым московским людом изгаляешься? Алмазов много, да? Девать некуда стало?! Развлечений захотелось?!

– Алулу, ты, правда, совесть имей,- встрял Степан и тут же зазолотился:

– Хорошо. Я верну ему разум. А град станет обычным. Замерзшая вода, бр-р! Только едем скорее. Иначе меня обнаружат мои же жрецы.

Им из машины было видно, как шофера окатило сверху водой. Он встряхнулся, матюгнулся и посмотрел вокруг уже осмысленным взглядом. Полез за руль:

– Извините за задержку, сейчас все наверстаем. Просто хотел на редкостный град посмотреть и макушку себе разбил…

– Подуй ему на макушку, Кеша,- скорее почувствовал, нежели услышал Викентий золотистый шепот.- Исцелять так исцелять…

- Уходим, уходим, уходим!

Настанут времена почище!…

Если бы змеи могли петь, они бы в данный момент пели именно эту песню.

Потому что они уходили.

И Царица Аганри суровым взором следила за каждой чешуйкой на телах своих подданных: чтоб, не приведи Небеса, не осталась эта чешуйка в негостеприимном к змеям городе Москве.