Шахразада - Хасиб и Царица змей

Шахразада

Хасиб и Царица змей

© Подольская Е., 2010

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2010, 2012

– Воистину прекрасна судьба того, кто отдает все свои силы на благое дело!

– О чем ты, мудрейший?

– Я отвлек тебя, добрый мой ученик?.. Прости!

– О нет, учитель. Просто твой возглас в тиши библиотеки прозвучал столь неожиданно…

– Понимаю, мой мальчик… Ну что ж, раз мы оба отвлеклись от своих занятий, я расскажу, что вызвало мои слова. Должно быть, ты во многих книгах читал, что некогда мир был населен магами и колдунами куда более, чем в нынешние дни. В разных странах, в разных городах, как рассказывают, работали целые школы, где обучали чародейству и волшебству и малышей, едва отнятых от материнской груди, и людей вполне взрослых, зачастую уже немолодых. Но перед великой магией, перед всесильным светом знаний они были равны и потому учились прилежно и достигали немалых вершин.

– Все? Все достигали вершин?

– Все, мальчик, кто учился прилежно. Ибо магия тем и отличается от остальных наук, что не терпит лентяев. Они просто не выживают… Ведь тому, кто неправильно произнесет заклинание, грозят куда более страшные последствия, чем неудовольствие учителя или сломанное перо.

– Понимаю, учитель…

– Величие магии, конечно, постигали не все. Кто-то не мог избавиться от привычного взгляда на мир, кто-то просто был туп как пробка. Ну а кто-то… Увы, даже среди тех, кто постигал магические науки, полно было стяжателей и охотников до славы и почестей.

– И что происходило с ними? Они становились великими магами? Царями магического мира и властителями тайных знаний?

– О нет, мальчик… Они просто исчезали. Кто-то погибал, не выдержав удара заклятия, кто-то задыхался под тяжестью золота, дарованного самим Иблисом Проклятым. Хотя бывали и такие, кто удостаивался высокого звания советника, мудреца или придворного мага. Но все они, безусловно, стремились к куда большему, чем возможность давать советы или довольствоваться придворными почестями.

– Так, выходит, нет среди магов ни царей, ни властителей?

– О да, мальчик, их нет. И это правильно. Ибо жажда новых знаний куда сильнее власти. А вершины магические для человека обыкновенного зачастую выглядят непривлекательно.

– Как это?

– О Аллах всесильный и всемилостивый! Ну что же тут непонятного, мальчик? Вершина для мага – это не своя школа, не сонмы учеников и не груды алмазов, принесенных уродливыми карликами из глубин гор! Для него все это – якорь и наказание. Вершина для мага – это знания и умения, возможность достичь пределов мира в единый миг или сотворить нечто невыразимо прекрасное или невообразимо ужасное… Но чаще всего – это погоня за все новыми знаниями. Ибо чем больше узнаешь, тем лучше понимаешь, сколь ничтожно малы эти знания…

– И что же происходит с теми, кто стремится к бесконечному познанию мира?

– Они уподобляются тем, кто пытается достичь горизонта… Их жизнь благодаря магическим умениям становится почти бесконечной, а силы – воистину беспредельными. И они все копят и копят заклинания, эликсиры и амулеты… А потом зачастую не знают, что с этими знаниями делать.

– Как жаль…

– Но есть и другие. Они становятся борцами… Ибо их враги – порождения тьмы – столь же бесконечны, как сама тьма.

– Должно быть, их жизнь более чем интересна.

– О да! И столь же бесконечно опасна… Ибо иногда встреча с порождением Иблиса Проклятого столь губительна, что забирает все магические силы, оставляя лишь воспоминание о том, сколь многого ты добился и сколь многого лишился, решившись бороться с самой Тьмой.

– И тогда маг опять превращается в человека?

– Только тот маг, который в силах остаться человеком. Ибо падение иногда более чем просто болезненно. То же, что остается от мага, можно назвать лишь бренной оболочкой, вынужденной влачить жалкое существование. Так было некогда с тем магом, который решился противостоять Повелителю подземных монстров. Противник лишил его всех магических сил, оставив лишь воспоминание о том, сколь силен был некогда этот маг. И это воспоминание раздавило сильного и совсем еще нестарого человека, превратив его в полубезумного нищего, словам которого не верили даже бездомные собаки у ворот города.

– О Аллах всесильный и всемилостивый…

– Да, мальчик, рассказы о его жалком существовании по сей день приводят всех магов в ужас. Но есть среди лишенных силы и те, кто нашел в себе мужество оставаться человеком.

– Скажи, учитель, знаешь ли ты такого мага?

– О да, я некогда был знаком с ним. Тогда его звали Саддам ибн-Мехмет, и целью его жизни была смерть самой Царицы змей…

Макама первая

Этот день конца лета был невыносимо знойным. Жидкий огонь лился с небес на землю, убивая все живое. Лишь в самых глубоких пещерах еще теплилась жизнь, да у арыков прятались в негустой тени пальм безумцы, рискнувшие отправиться в странствие.

Почтенная же Мадина зноя почти не чувствовала. Вернее будет сказать – она столь давно привыкла к зною, что и не замечала его. Ибо всю жизнь она прожила в крошечном городке у самой кромки великой Сирийской пустыни и просто не ведала, что бывают на свете холода, дожди и, о Аллах всесильный, даже снег.

Была некогда почтенная Мадина удивительной красавицей, но годы иссушили ее лицо и погасили огонь, что пылал в глубине глаз. Не так давно похоронила она своего мужа, всеми уважаемого хранителя ключей от городских ворот. И теперь жила одна, вспоминая удивительно прекрасные и невероятно быстро промелькнувшие годы любви и счастья.

О нет, Мадина не лила слез, не утомляла слух соседей истериками и причитаниями. Она была и горда, и самолюбива. Да, теперь печаль сопутствовала ей и днем и ночью, но внешне уважаемая женщина оставалась все той же мудрой и спокойной мастерицей – ибо изумительные ленты с золотым шитьем, что выходили из-под ее пальцев, становились все утонченнее и прекраснее.

Мадина всегда говорила, что узоры для вышивки она черпает во всем, что ее окружает. Но почему-то самые прекрасные из этих узоров появлялись на свет после долгих прогулок вдоль края пустыни: для кого-то – преддверия самого ада, но для уважаемой златошвейки – самого прекрасного и величественного зрелища на свете.

Тот день не многим отличался от любого из дней предшествующих. Ну, быть может, только тем, что Мадина долго колебалась, отправиться ли ей на прогулку сегодня или подождать более прохладного времени.

– О, как же я благодарю Аллаха всемилостивого за то, что все же решила не сидеть дома! – говорила потом почтенная Мадина своим подругам, дивившимся тому, сколь волшебно изменилась вся ее жизнь. – Ибо эта прогулка, сколь бы обычно она ни начиналась, закончилась более чем удивительно.