Роберт Хайнлайн - Гражданин галактики. Между планетами

— Ему будет нужна хорошая команда. Такую работу в одиночку не сделаешь.

— Знаю. Я сообщу вам имена, как только получу их. Проект «Дикобраз» получит и деньги, и людей столько, сколько ему будет надо. Но, Джейк, сколько этих устройств я смогу продать Страже?

— Что?

— Ведь я должен делать дело. Если оно не пойдет, совет меня просто выставит. Я могу осыпать проект «Дикобраз» дождем мегабаков, но мне нужно одобрение директоров и акционеров. И если мы добьемся успеха, я хочу знать, что смогу продать несколько сот штук Свободным Торговцам, смогу взять себе, сколько потребуется, но мне нужна уверенность, что у меня большой потенциальный рынок, чтобы оправдать расходы. Сколько может взять Стража?

— Тор, ты зря беспокоишься. Если вам не удастся создать супероружие — а шансы у вас не так уж и велики, — расходы на исследования будут оправданы. Твои держатели акций ничего не потеряют.

— Я не зря беспокоюсь. Я завоевал это место лишь незначительным большинством голосов, и специальное собрание держателей акций может выставить меня хоть завтра. Конечно, расходы на исследования оправдают себя, но не так быстро, как хотелось бы. Вы должны считаться с тем, что о каждом кредите, который я трачу, тут же становится известно людям, которые спят и видят, как бы разделаться со мной, поэтому мне и нужно убедительное оправдание трат.

— Как насчет контракта на исследовательские работы?

— Чтобы отставной полковник стоял над головой у моих ребят и говорил, что нужно делать? Мы хотим дать им полную свободу действия.

— М-м-м… да. Хочешь, я направлю тебе письмо с предложением взяться за эту работу? Предложим самую высокую цену. Я должен повидаться с Главным Маршалом. В данный момент он на Луне, а я не могу найти времени, чтобы самому выбраться туда. Тебе придется подождать несколько дней.

— Я не могу ждать, я должен быть уверен, что вы сможете это сделать. Джейк, я хочу закрутить дела, чтобы они шли, и покончить с этим сумасшедшим домом. Если вы не сможете зачислить меня в Корпус, я все равно буду артиллеристом.

— Загляни сегодня вечерком. Я зачислю тебя, а затем прикажу исполнять свои обязанности на том месте, где ты находишься.

У Торби дрогнул подбородок.

— Джейк! Вы этого не сделаете!

— Сделаю, если ты будешь таким идиотом и будешь сопротивляться моим приказам, Рудбек.

— Но… — Торби замолчал. Спорить не имело смысла: впереди еще была уйма работы.

— Что-нибудь еще? — спросил Смит.

— Думаю, что нет.

— Первая встреча с де ла Круа состоится завтра. Потом увидимся.

Торби отключился, чувствуя еще большую усталость. Дело было не в полунасмешливой угрозе Смита и не в тревоге, которую у него вызывала необходимость потратить большие суммы денег, принадлежавших другим людям, на проект, который мог провалиться. Дело было в том, что он взялся за работу, которая оказалась куда более сложной, чем он предполагал.

Снова взявшись за верхний лист, он положил его на место и нажал кнопку, соединявшую его с поместьем Рудбек. На экране появилась Леда.

— Сегодня снова буду поздно. Извини.

— А я организовала обед. Все веселятся, а я сижу на кухне.

Торби покачал головой:

— Займи место во главе стола. Я перекушу здесь. Может, и переночую.

Она вздохнула:

— Если ты вообще будешь спать. Слушай, мой дорогой дурачок, я хочу, чтобы ты был в постели не позже двенадцати и не вставал раньше шести. Обещаешь?

— Ладно. Если получится.

— Лучше, чтобы получилось, а не то тебе достанется от меня. До встречи.

К верхнему листу из кучи бумаг он так и не притронулся, он просто сидел в раздумье. Леда хорошая девочка… она даже пыталась помогать ему в делах — до тех пор, пока не стало ясно, что дела — не самая сильная ее сторона. Но она единственный человек, кто неизменно подбадривает его. И не будь женитьба явным несчастьем для Стражников… но он не может обречь Леду на такую невеселую судьбу. Достаточно того, что в последнюю минуту он увиливает от большого праздничного обеда. Да и другое. Он постарается обращаться с ней получше.

Все казалось простым и самоочевидным: просто взяться за дело, прочистить тот сектор, примыкающий к Саргону, а затем проложить курс к нему. Но чем дольше он обдумывал ситуацию, тем сложнее она представлялась. Налоги… дела с налогами всегда были чертовски запутаны… И откуда он найдет время?

Смешно, но человек, в распоряжении которого находятся тысячи межзвездных кораблей, не может найти время, чтобы взлететь на одном из них. Может быть, через год-другой…

С этим проклятым завещанием ничего не ясно и до сих пор — прошло уже два года, а суд все пережевывает бесконечные детали. Ну почему их не могла настичь простая и понятная смерть, как всех людей?

Идет время, а он не может всецело отдаться тому делу, которому служил папа.

Конечно, кое-что ему удалось сделать. Предоставив Корпусу «Икс» некоторые данные, почерпнутые из досье и папок Рудбеков, он дополнил картину, и Джейк сказал ему, что один из рейдов, вычистивший гнездо работорговли, был прямым результатом его действий.

Но знал ли кто-нибудь, чем занималась компания Рудбек? Порой ему казалось, что и Уимсби, и Брадер мучаются чувством вины, порой — что нет: ведь все дела, которыми они занимались, носили совершенно законный характер… может быть, все дело в людях, которые злоупотребляли их доверием? Но кто знает, что это было именно так?

Открыв ящик письменного стола, он вынул папку, на которой не было надписи «Срочно» — но лишь потому, что он никогда не расставался с ней. В ней хранились самые срочные, самые спешные данные, касающиеся Рудбеков, а может быть, и всей Галактики — даже более важные, чем проект «Дикобраз», успех которого виделся ему в отдаленном будущем. То, что лежало в этой папке, должно было нанести сокрушительный удар или как минимум серьезно подорвать работорговлю. Но дела шли слишком медленно, и впереди был еще непочатый край работы.

Дел было слишком много. Бабушка говорила, что никогда не надо покупать яиц больше, чем может поместиться в твоей корзине. Но у него было слишком много корзин. И корзинки прибавлялись каждый день.

Конечно, в трудную минуту он всегда мог спросить себя: «А что бы сделал папа?» Полковник Брисби выражался так: «Я просто задаю себе вопрос: „Как бы поступил полковник Баслим?“» Это помогало, особенно, когда ему приходилось вспоминать слова судьи, предостерегавшего его относительно того дня, когда к нему перейдут все вклады его родителей: «Никто не может обладать чем-либо единолично, и чем больше объем его владений, тем меньше они принадлежать ему. Вы не можете распоряжаться своим имуществом по своему собственному усмотрению или совершать глупые поступки. Ваша заинтересованность не может превалировать над интересами держателей акций, общественного производства или публики».